Подобные взгляды в пользу религиозной свободы высказывались Иустином Мучеником , а в конце рассматриваемого периода - Лактанцием, который говорит: «Веру нельзя навязать силой; на волю можно повлиять разве что словами, а не ударами. Пытки и благочестие не идут рука об руку; истина не может дружить с насилием, а справедливость - с жестокостью. Нет вопроса более свободного, чем вера» .

Церковь, одержав триумфальную победу над язычеством, забыла об этом уроке и в течение многих веков относилась ко всем христианским еретикам, а вместе с ними и к иудеям и язычникам, так, как в древности римляне относились к христианам, без различия между верованиями и сектами. Все государственные церкви от императоров–христиан Константинополя до русских царей и правителей Южно–Африканской республики в большей или меньшей мере преследовали несогласных, непосредственно нарушая принципы и методы Христа и апостолов, впадая в плотское заблуждение относительно духовной природы царства небесного.

§14. Гонения со стороны иудеев

Источники

I. Дион Кассий: Hist. Rom. LXVIII. 32; LXIX. 12–14; Иустин Мученик: Apol. I. 31,47; Евсевий: H. Eccl. IV. 2. и 6. Раввинистические предания в Derenbourg: Histoire de la Palestine depuis Cyrus jusqu"a Adrien (Paris 1867), pp. 402–438.

II. Fr. Munter: Der Judische Krieg unter Trajan и. Hadrian. Altona и Leipz. 1821.

Deyling: Aeliae Capitol, origines et historiae. Lips. 1743.

Ewald: Gesch. des Volkes Israel, VII. 373–432.

Milman: History of the Jews, Books 18 and 20.

GRATZ: Gesch. der Juden. Vol. IV. (Leipz. 1866).

Schurer: Neutestam. Zeitgeschichte (1874), pp. 350–367.

Упорное неверие и лютая ненависть иудеев к Евангелию проявились в распятии Христа, в побиении камнями Стефана, в казни старейшины Иакова, в неоднократном заключении Петра и Иоанна, в дикой ярости по отношению к Павлу и в убийстве Иакова Праведного. Неудивительно, что ужасный Божий суд в конце концов постиг неблагодарный народ; священный город и храм были разрушены, и христиане нашли убежище в Пелле.

Но столь трагическая участь сокрушила только национальную гордость иудеев, а их ненависть к христианству осталась прежней. Они стали причиной смерти Симеона, епископа Иерусалимского (107); они особо активно участвовали в сожжении Поликарпа из Смирны; они разжигали ярость язычников, хуля секту Назарянина.

Восстание Бар–Кохбы. Новое разрушение Иерусалима

Жестокое угнетение при Траяне и Адриане, запрет на обрезание, осквернение Иерусалима языческим идолопоклонством побудили иудеев организовать новое мощное восстание (132 - 135 г. по P. X.). Псевдомессия Бар–Кохба (сын звезд, Чис. 24:17), впоследствии называемый Бар–Косиба (сын неправды), встал во главе бунтовщиков и приказал самым жестоким образом убить всех христиан, которые не присоединятся к нему. Но полководец Адриана нанес лжепророку поражение в 135 г.; больше полумиллиона иудеев было убито в ходе отчаянного сопротивления, громадное количество народа было продано в рабство, 985 населенных пунктов и 50 крепостей сравняли с землей, почти вся Палестина была опустошена, Иерусалим снова был разрушен, и на его руинах была воздвигнута римская колония, Элия Капитолина, с образом Юпитера и храмом Венеры. На монетах Элии Капитолины изображены Юпитер Капитолийский, Вакх, Серапис, Астарта.

Таким образом, родная почва почтенной ветхозаветной религии была вспахана, и на ней насадили идолопоклонство. Иудеям под страхом смерти было запрещено посещать святое место, их бывшую столицу . Только в годовщину разрушения храма им было позволено смотреть на него и оплакивать его на расстоянии. Запрет этот оставался в силе и при христианских императорах, что не делает им чести. Юлиан Отступник из ненависти к христианам позволил восстановить храм и поощрял это восстановление, но бесполезно. Иероним, который провел последние годы жизни в монашеском уединении в Вифлееме (умер в 419), патетически сообщает нам, что в его время старые иудеи, «in corporibus et in habitu suo iram Domini demonstrantes» , вынуждены были платить римским стражникам за право плакать и рыдать над руинами с горы Елеонской при виде креста, «ut qui quondam emerant sanguinem Chnsti, emant lacrymas suas, et ne fletus quidem eis gratuitus sit» . Той же печальной привилегией иудеи пользуются сейчас при турецком правительстве, но не только раз в год, а каждую пятницу у самых стен Храма, теперь замененного мечетью Омара .

В результате свершившихся перемен иудеи потеряли возможность преследовать христиан самостоятельно. Однако они продолжали распространять ужасную клевету на Иисуса и Его последователей. Их ученые школы в Тивериаде и Вавилоне продолжали относиться к христианам крайне враждебно. Талмуд, то есть Учение, первая часть которого (Мишна, то есть Повторение) была составлена около конца II века, а вторая (Гемара, то есть Завершение) - в IV веке, представляет собой прекрасный образец иудаизма того времени, закосневшего, традиционного, застойного и антихристианского. Впоследствии Иерусалимский Талмуд был вытеснен Вавилонским Талмудом (430 - 521), который в четыре раза больше по объему и представляет собой еще более отчетливое выражение раввинистических идей. Ужасное проклятие в адрес отступников (precatio haereticorum), призванное отвращать иудеев от обращения в христианскую веру, восходит ко II веку; Талмуд утверждает, что оно было составлено в Ямне, где в то время располагался синедрион, рабби Гамалиилом–младшим.

Талмуд составлялся на протяжении нескольких столетий. Это хаотическое скопление иудейской учености, мудрости и безумия, груда мусора, в которой спрятаны перлы истинных изречений и поэтических притчей. Дилич называет его «обширным клубом дебатов, где в единый шум сливаются мириады голосов, звучавшие на протяжении как минимум пяти столетий, и уникальным сводом законов, в сравнении с которым законы всех других народов кажутся лилипутами». Это неправильно истолкованный Ветхий Завет, обращенный против Нового если не по форме, то по факту. Это раввинистическая Библия без вдохновения свыше, без Мессии, без надежды. Он отражает упорство иудейского народа и, подобно ему, против воли своей продолжает свидетельствовать об истинности христианства. Когда одного выдающегося историка спросили, какой лучший аргумент в пользу христианства можно привести, он тут же ответил: «Иудеи» .

К сожалению, этот народ, выдающийся даже в период своего трагического заката, во многих отношениях был жестоко угнетаем и гоним христианами после эпохи Константина, вследствие чего его фанатизм и ненависть только усилились. Были приняты враждебные иудеям законы: сначала запретили обрезание у рабов–христиан и смешанные браки между иудеями и христианами, а уже затем, в V веке, иудеев лишили всех гражданских и политических прав в христианских государствах. Даже в наш просвещенный век встречаются унизительные Judenhetze в Германии и еще больше - в России (1881). Но несмотря на все перипетии судьбы Бог сохранил этот древний народ как памятник Своей справедливости и Своему милосердию, и, без сомнения, Он предназначил этому народу выдающуюся роль в последние времена в Своем царстве после второго пришествия Христа.

§15. Причины гонений со стороны Рима

Политика римского правительства, фанатизм суеверного народа и интересы языческих жрецов привели к гонениям против религии, угрожавшей сокрушить шатающееся здание идолопоклонства; чтобы стереть христианство с лица земли, в полной мере использовались законы, насилие, коварные приемы и уловки.

Сначала мы рассмотрим отношение римского государства к христианской религии.

Веротерпимость Рима

Политика имперского Рима отличалась умеренной веротерпимостью. Она была репрессивной, но не превентивной. Свобода мысли не подавлялась цензурой, не было контроля над обучением, которое было делом учителя и ученика. Армии располагались у границ для защиты империи, но не использовались внутри нее как орудия угнетения; для того чтобы не дать народу увлечься общественными движениями и политическими возмущениями, использовались публичные развлечения. Древние религии покоренных народов были допустимы, если не угрожали интересам государства. Иудеи пользовались особой защитой со времен Юлия Цезаря.

Пока римляне относились к христианству как к иудейской секте, христиане разделяли с иудеями ненависть и презрение, но эта древняя национальная религия пользовалась юридической защитой. Провидению было угодно, чтобы христианство уже укоренилось в ведущих городах империи, когда был понят его истинный характер. Под защитой римского гражданства Павел донес христианство до пределов империи, и римский проконсул в Коринфе отказался вмешиваться в деятельность апостола на том основании, что это была внутренняя иудейская проблема, не входящая в юрисдикцию трибунала. Языческие государственные деятели и писатели вплоть до эпохи Траяна, в том числе историк Тацит и Плиний Младший, считали христианскую религию вульгарным суеверием, вряд ли достойным их упоминания.

Но христианство было очень важным явлением, и оно слишком быстро развивалось, чтобы его можно было долго игнорировать или презирать. Вскоре стало ясно, что это новая религия, по сути претендующая на универсальную ценность и всеобщее принятие, поэтому она была объявлена незаконной и изменнической, religio illicit а; христиан постоянно упрекали: «Вы не имеете права на существование » .

Нетерпимость Рима

Нам не следует удивляться этой позиции. Терпимость, о которой заявляло и которой реально отличалось Римское государство, была тесно переплетена с языческим идолопоклонством; религия была орудием римской политики. В древней истории нет примера государства, в котором не существовало бы какой–то основной религии и формы поклонения. Рим не был исключением из общего правила. Как пишет Моммсен, «римско–эллинистическая государственная религия и стоическая государственная философия, неразрывно с нею связанная, были не просто удобным, но необходимым орудием для любой формы правления - олигархии, демократии или монархии, поскольку создать государство вообще без религиозного элемента было так же невозможно, как найти новую государственную религию, которая была бы подходящей заменой для старой» .

Считалось, что основания власти в Риме заложены благочестивыми Ромулом и Нумой. Блестящие успехи римского оружия приписывались благосклонному отношению божеств республики. Жрецы и девы–весталки существовали на средства из государственной казны. Император был по должности pontifex maximus и даже объектом поклонения, как божество. Боги были национальными; орел Юпитера Капитолийского, как добрый дух, реял над покорявшими мир легионами. Цицерон утверждает в качестве законодательного принципа, что никому не должно быть позволено поклоняться иноземным богам, если они не будут признаны общественным законодательством . Меценат советовал Августу: «Почитай богов по обычаю предков и вынуждай других поклоняться им. Ненавидь и наказывай тех, кто вводит поклонение чуждым богам».

Действительно, частные лица в Греции и Риме пользовались почти не имевшей себе равных свободой выражения скептических и даже нечестивых мыслей в беседе, в книгах и на сцене. Достаточно упомянуть лишь труды Аристофана, Лукиана, Лукреция, Плавта, Теренция. Но существовало резкое разграничение, какое часто будет встречаться потом и у христианских правительств, между свободой индивидуальной мысли и совести, которые являлись неотчуждаемым правом и не подчинялись законам, и свободой публичного поклонения, хотя последнее является лишь естественным следствием первого. Кроме того, когда религия становится делом государственного законодательства и принуждения, то образованные слои населения почти неизбежно пропитываются лицемерием и неискренностью, хотя внешне их поведение часто соответствует, из соображений политики, интересов или по привычке, нормам и юридическим требованиям принятого верования.

Сенат и император посредством специальных эдиктов обычно позволяли покоренным народам практиковать свое поклонение даже в Риме, но не потому, что считали свободу совести священной, а из чисто политических соображений, с ясно выраженным запретом обращать в свою религию приверженцев государственной религии; поэтому время от времени выпускались суровые законы, запрещающие обращение в иудаизм.

Что мешало терпимому отношению к христианству

Что касается христианства, которое не было национальной религией, но претендовало на роль единственной и универсальной истинной веры, которое обращало к себе представителей всех народов и сект, привлекало греков и римлян в еще больших количествах, чем иудеев, отказывалось идти на компромисс с какой–либо формой идолопоклонства и угрожало самому существованию римской государственной религии, то здесь не могло и речи идти даже об ограниченной веротерпимости. Тот же самый всепоглощающий политический интерес Рима требовал здесь иного образа действий, и вряд ли прав Тертуллиан, обвиняющий римлян в непоследовательности за то, что они терпят поклонение всех ложных богов, которых им нет смысла бояться, и запрещают поклонение единственному истинному Богу, Который есть Господь всего . Рожденный во время правления Августа и распятый при Тиберии по приговору римского магистрата, Христос, как основатель универсальной духовной империи, стал лидером в самую важную эпоху римской власти; это был соперник, которого нельзя было терпеть. И правление Константина позже показало, что через терпимое отношение к христианству был нанесен смертельный удар по римской государственной религии.

Кроме того, сознательный отказ христиан воздавать божественные почести императору и его статусу и принимать участие в каких–либо идолопоклоннических церемониях во время публичных празднеств, их нежелание нести военную службу на благо империи, их пренебрежение к политике, ко всем гражданским и мирским проблемам, противопоставляемым духовным и вечным интересам человека, их тесный братский союз и частые собрания навлекли на них не только подозрения и враждебное отношение кесарей и римского народа, но и обвинения в непростительном преступлении - заговоре против государства .

Простой народ с его политеистическими представлениями также заклеймил верующих в единого Бога как атеистов и врагов богопочитания. Люди охотно верили клеветническим слухам о разного рода непотребствах, вплоть до инцеста и людоедства, которыми христиане якобы занимались на своих религиозных собраниях и пирах любви; частые общественные бедствия, случавшиеся в тот период, рассматривались как справедливая кара гневных богов за пренебрежение поклонением им. В Северной Африке возникла поговорка: «Если Бог не посылает дождя, отвечать должны христиане». Когда случалось наводнение, или засуха, или голод, или чума, фанатически настроенное население кричало: «Долой атеистов! Бросайте христиан львам!»

Наконец, иногда гонения начинались по инициативе жрецов, шарлатанов, ремесленников, торговцев и других людей, зарабатывавших на жизнь за счет поклонения идолам. Они, подобно Димитрию из Ефеса и хозяевам прорицательницы из Филипп, разжигали фанатизм и негодование толпы, побуждая ее выступить против новой религии, которая мешала получать прибыль .

§16. Положение церкви до правления Траяна

Имперские гонения до Траяна относятся к апостольской эпохе, и мы уже описывали их в первом томе. Мы упоминаем их здесь только ради установления связи. Христос был рожден во время правления первого и распят во время правления второго римского императора. Сообщают, что Тиберий (14 - 37 г. по P. X.) был испуган рассказом Пилата о распятии и воскресении и предложил сенату (правда, безуспешно) причислить Христа к пантеону римских божеств; но эти сведения мы знаем только от Тертуллиана, без особых надежд на достоверность. Эдикт Клавдия (42 - 54), вышедший в 53 г., согласно которому иудеи изгонялись из Рима, коснулся и христиан, но как иудеев, с которыми их тогда путали. Яростные гонения Нерона (54 - 68) были задуманы как наказание не для христиан, а для предполагаемых поджигателей (64). Однако в них раскрылось, каковы были настроения общества, и они оказались объявлением войны против новой религии. Среди христиан стало привычным говорить, что Нерон вновь явится как антихрист.

Во время быстро сменявших друг друга правлений Гальбы, Отона, Вителлия, Веспасиана и Тита церковь, насколько нам известно, не страдала от серьезных гонений.

Но Домициан (81 - 96), страдавший излишней подозрительностью тиран–богохульник, называвший себя «Господом и Богом» и хотевший, чтобы и остальные его так называли, относился к христианской вере как к государственному преступлению и приговорил к смерти многих христиан, даже собственного двоюродного брата, консула Флавия Климента, по обвинению в атеизме; он также конфисковывал их имущество и отправлял в изгнание, как Домитиллу, жену вышеупомянутого Климента. Из ревности он уничтожил оставшихся в живых потомков Давида; он велел также доставить из Палестины в Рим двух родственников Иисуса, внуков Иуды, «брата Господа», однако, увидев их бедность и крестьянскую простоту, услышав их объяснение, что царство Христа - не на земле, а на небесах, что оно будет учреждено Господом в последние времена, когда Он придет судить живых и мертвых, император отпустил их. Предание (Ириней, Евсевий, Иероним) гласит, что в правление Домициана Иоанн был сослан на Патмос (на самом деле это случилось в правление Нерона), что в этот же период он чудесным образом спасся от смерти в Риме (свидетельствует Тертуллиан) и что мученической смертью погибли Андрей, Марк, Онисим и Дионисий Ареопагит. В «Мученичестве Игнатия» упоминаются «многие гонения при Домициане».

Гуманный и любящий справедливость преемник Домициана, Нерва (96 - 98), вернул ссыльных и не желал относиться к исповеданию христианства как к политическому преступлению, хотя и не признал новую религию как religio licita.

§17. Траян. 98 - 117 г. по P. X.

Запрещение христианства.

Мученичество Симеона Иерусалимского и Игнатия Антиохийского

Источники

Плиний Младший: Epist. ?. 96 и 97 (al. 97 sq.). Тертуллиан: Apol., с. 2; Евсевий: Н.Е. III. 11, 32, 33, 36. Chron. pasch., p. 470 (ed. Bonn.).

Acta Martyrii Ignatii, в издании: Ruinart, p. 8 sqq.; недавние издания: Theod. Zahn, Patrum Apost. Opera (Lips. 1876), vol. II, pp. 301 sqq.; Funk, Opera Patr.Apost., vol. I. 254–265; II. 218–275; и Lightfoot: S. Ignatius, S. Polyc, II. 1, 473–570.

Труды

О правлении Траяна вообще: Tillemont, Histoire des Empereurs; Merivale, History of the Romans under the Empire.

Об Игнатии: Theod. Zahn: Ignatius von Antiochien. Gotha 1873 (631 pages). Lightfoot: S. Ignatius и S. Polyc, London 1885, 2 vols.

О хронологии: Adolph Harnack: Die Zeit des Ignatius. Leipzig 1878 (90 pages); см. также Keim, l. с. 510–562; но особенно Lightfoot, l. с. II. 1, 390 sqq.

Послания Игнатия мы обсудим в главе XIII, которая посвящена церковной литературе, § 164 и 165.

Траян, один из лучших и наиболее достойных похвалы императоров, которого почитали как «отца своей страны», вслед за своими друзьями Тацитом и Плинием совершенно не понимал природы христианства; он первый официально объявил христианство запрещенной религией (до него такое отношение к христианству было неформальным). Он восстановил суровые законы, запрещающие любые тайные общества , и провинциальные власти применяли их к христианам, так как те часто собирались для поклонения. Решением Траяна определялось отношение правительства к христианам в течение более ста лет. О решении этом говорится в его переписке с Плинием Младшим, губернатором Вифинии в Малой Азии со 109 по 111 г.

Плиний вступил в официальный контакт с христианами. Он сам видел в этой религии всего лишь «развращенное и неумеренное суеверие» и с трудом мог объяснить его популярность. Он сообщил императору, что это суеверие неустанно распространяется не только в городах, но и в селениях Малой Азии и увлекает людей любого возраста, общественного положения и пола так, что храмы почти заброшены, а жертвенных животных никто не покупает. Для того чтобы остановить распространение веры, он приговорил к смерти многих христиан, других же, бывших римскими гражданами, отправил на суд имперского трибунала. Но он просил у императора дальнейших инструкций: следует ли ему проявлять уважение к возрасту; следует ли ему считать преступлением само принятие имени христианина, если других преступлений человек не совершил.

На эти вопросы Траян ответил: «Ты следуешь верным путем, друг мой, по отношению к христианам; ибо никакое всеобщее правило, применяемое во всех остальных случаях, здесь не подходит. Их не следует искать; но когда обвинение выдвинуто и доказано, их надо наказывать; если человек отрицает, что он христианин, и доказывает это действием, а именно, поклонением нашим богам, его следует простить как раскаявшегося, хоть он и останется под подозрением по причине своего прошлого. Но не нужно начинать процесс на основании анонимных обвинений; это подает плохой пример и противоречит нашему веку» (то есть духу правления Траяна).

Это решение гораздо мягче, чем можно было бы ожидать от императора–язычника старого римского образца. Тертуллиан обвиняет решение Траяна в противоречивости, как одновременно жестокое и мягкое, запрещающее искать христиан, но предписывающее их наказывать, объявляющее их таким образом невиновными и виновными в одно и то же время. Но, очевидно, император следовал политическим принципам и полагал, что такой временный, по его мнению, и заразительный энтузиазм, вызванный христианством, проще подавить, не обращая на него внимания, чем открыто выступая против него. Он предпочитал игнорировать его, насколько это возможно. Но каждый день христианство все больше и больше привлекало к себе общественное внимание, распространяясь с неотвратимой силой истины.

На основании этого предписания правители, следуя своим чувствам, проявляли чрезмерную жестокость к христианам как членам тайных обществ и religio illicita. Даже гуманный Плиний сообщает нам, что отправлял на дыбу слабых женщин. Сирия и Палестина страдали от свирепых гонений в это правление.

Симеон, епископ Иерусалимский, как и его предшественник Иаков, родственник Иисуса, был обвинен фанатично настроенными иудеями и распят в 107 г. по P. X. в возрасте ста двадцати лет.

В том же году (или, возможно, между 110 и 116) известный епископ Игнатий Антиохийский был приговорен к смерти, перевезен в Рим и брошен диким зверям в Колизее. История его мученичества, без сомнения, была сильно приукрашена, но в ее основе наверняка лежали реальные факты, и она представляет собой характерный пример легендарной мартирологии древней церкви.

Все, что мы знаем об Игнатии, почерпнуто из его посланий, авторство которых не доказано , и нескольких кратких упоминаний у Иринея и Оригена. Хотя сами факты его существования, его положения в ранней церкви и его мученичества считаются признанными, все остальное, что о нем сообщается, спорно. Сколько посланий он написал, когда он это сделал, сколько правды в рассказе о его мученичестве, когда оно случилось, когда и кем оно было описано, - все это сомнительно, и по этому поводу ведутся долгие споры. Согласно преданию, он был учеником апостола Иоанна, и благочестие его так славилось среди антиохийских христиан, что его избрали епископом, вторым после Петра (первым был Еводий). Но, хотя это был человек с апостольским характером и управлял он церковью с великим тщанием, в своих личных устремлениях он мог удовлетвориться лишь тогда, когда его свидетельство удостоится чести быть скрепленным кровью и он достигнет тем самым высшего престола чести. Желанный венец был им в конечном итоге обретен, страстное желание мученичества исполнилось. В 107 г. император Траян прибыл в Антиохию и угрожал гонениями всем, кто откажется приносить жертвы богам. Игнатий предстал перед судом и гордо признал себя «Теофором» («Богоносцем»), ибо, как он заявил, в груди у него был Христос. Траян велел отвезти его в Рим и бросить львам. Приговор был исполнен без малейших промедлений. Игнатия тут же заковали в цепи и повезли, по суше и по морю, в сопровождении десяти солдат, которых он называл «леопардами», из Антиохии в Селевкию, в Смирну, где он встретился с Поликарпом, а потом написал церквям, в частности римской; потом в Троаду, в Неаполь, через Македонию в Эпир, и через Адриатику в Рим. Местные христиане приняли его с уважением, но им не было позволено предотвратить или даже отсрочить его мученическую смерть. В двадцатый день декабря 107 г. он был брошен в амфитеатр: дикие звери тут же набросились на него, и вскоре от его тела не осталось ничего, кроме нескольких костей, которые были бережно перевезены в Антиохию как бесценное сокровище. Верным друзьям, которые сопровождали его в Рим, приснилось в ту ночь, что они видели его; некоторые утверждают, что он стоял рядом со Христом и истекал потом, как будто только что усердно трудился. Утешенные этими снами, они вернулись с реликвиями в Антиохию.

Примечание о дате мученичества Игнатия

Дата 107 г. по P. X. основана на наиболее распространенном варианте прочтения в лучшем из мартирологов Игнатия {Colbertinum) слов?????? ????, на девятый год, то есть с момента воцарения Траяна, 98 г. по P. X. У нас нет веских причин отходить от этой версии и прибегать к другому прочтению, ???????? ????, в девятнадцатый год, то есть в 116 г. по P. X. Иероним указывает дату 109 г. по P. X. Тот факт, что имена римских консулов в Martynum Colbertinum приведены правильно, доказывает правильность даты, принятой такими критическими исследователями, как Ашер, Тиллемон, Мелер, Гефеле и Вислер. Последний в своем труде Die Christrnverfolgungen der Casaren, 1878, pp. 125 sqq., находит подтверждение этой даты в словах Евсевия о том, что это мученичество имело место до приезда Траяна в Антиохию, который состоялся на десятый год правления, а также в том, что между мученичествами Игнатия и Симеона, сына Клеопы, прошло мало времени {Hist. Есс. III. 32), и наконец, в послании Тиберия Траяну, в котором рассказывается, сколь многие возжаждали мученичества - как полагает Вислер, следуя примеру Игнатия. Если считать, что событие произошло в 107 г., можно согласиться и с другим предположением Вислера. Известно, что в этом году Траян отметил невероятно пышным триумфальным празднеством свои победы над даками, так почему не могло быть такого, что кровь Игнатия оросила песок амфитеатра именно в это время?

Но не все согласны с датой 107 г. по P. X. Кейм (Rom und das Christenthum, p. 540) полагает, что в Martyrium Colbertinum неверно указано, что смерть Игнатия имела место во время первого консульства Суры и второго Сенеция, потому что в 107 г. Сура исполнял обязанности консула в третий, а Сенеций - в четвертый раз. Он возражает также, что Траян был в Антиохии не в 107, а в 115 г., по пути на войну с армянами и парфянами. Но это последнее возражение не имеет значения, если Траян не судил Игнатия в Антиохии лично. Гарнак приходит к выводу, что вероятность мученичества Игнатия в царствование Траяна весьма мала. Лайтфут относит это мученичество к периоду между 110 и 118 г.

§18. Адриан. 117 - 138 г. по P. X.

См. Gregorovius: Gesch. Hadrians und seiner Zeit (1851); Renan: L"Eglise chretienne (1879), 1–44; и Wagemann в Herzog, vol. v. 501–506.

Адриан, испанского происхождения, родственник Траяна, усыновленный им на смертном одре, был человеком с яркими талантами и прекрасным образованием, ученым, художником, законодателем и администратором, в целом одним из наиболее способных римских императоров, но притом это был человек весьма сомнительной нравственности, идущий на поводу своего переменчивого настроения, мечущийся из одной стороны в другую и наконец потерявшийся во внутренних противоречиях и крайнем отвращении к жизни. Его мавзолей (Moles Hadriani), переименованный впоследствии в замок Святого Ангела, до сих пор величественно возвышается над построенным при Адриане мостом через Тибр в Риме. Об Адриане пишут и как о друге, и как о враге церкви. Он хранил верность государственной религии, яро противился иудаизму и был равнодушен к христианству, так как мало знал о нем. Он оскорбил в равной мере иудеев и христиан, воздвигнув храмы Юпитера и Венеры на месте храма и предполагаемого места распятия. Говорят, что он велел проконсулу Асии проверять случаи, когда народный гнев обращался на христиан, но наказывать только тех, кто должен быть наказан за нарушение законов в соответствии с действующими нормами правосудия . Однако не приходится сомневаться в том, что Адриан, как и Траян, считал принадлежность к христианству преступлением.

Христианские апологии, возникшие во время правления этого императора, свидетельствуют об очень отрицательном отношении общества к христианам и критическом положении церкви. Малейшее поощрение со стороны Адриана привело бы к кровавым гонениям. Квадрат и Аристид умоляли его о прощении своих братьев–христиан, но мы не знаем, к чему это привело.

Более позднее предание утверждает, что во время этого правления имело место мученичество святого Евстахия, святой Симфорозы и семерых ее сыновей, римских епископов Александра и Телесфора и других, чьи имена малоизвестны, а даты смерти более чем спорны.

§19. Антонин Пий, 137 - 161 г. по P. X.

Мученичество Поликарпа

Comte de Champagny (католик): Les Antonins. (A.D. 69–180), Paris 1863; 3 rd ed. 1874. 3 vols., 8 V0 . Merivale: History.

Martyrium Polycarpi (древнейший, простейший и вызывающий меньше всего возражений из всех рассказов о деяниях мучеников), в послании от Смирнской церкви к христианам Понта или Фригии, приводится у Евсевия, Я. Eccl. IV. 15, издан также отдельно, на основании разных рукописей, Ашером (1647) и почти во всех изданиях трудов апостольских отцов церкви, особенно см. О. v. Gebhardt, Harnack, and Zahn, II. 132–168, и Prolog. L–LVI. Текст приведен в редакции Цана, который отходит от текста болландистов в 98 местах. Лучшее издание - Lightfoot, S. Ign. и S. Polycarp, I. 417 sqq. и 11.1005–1047. См. также греческую Vita Polycarpi - Funk, II. 315 sqq.

Игнатий: Ad. Polycarpum. Лучшее издание - Lightfoot, I.e.

Ириней: Adv. Haer. III. 3. 4. Его послание к Флорину приводится у Евсевия, v. 20.

Поликрат из Ефеса (ок. 190), у Евсевия, v. 24.

По поводу даты смерти Поликарпа

Waddington: Memoire sur la chronologie de la vie du rheteur Aelius Aristide (in «Mem. de l"Acad. des inscript, et belles letters», tom. XXVI. Part II. 1867, pp. 232 sqq.) и в Fastes des provinces Asiatiques, 1872, 219 sqq.

Wieseler: Das Martyrium Polykarps und dessen Chronologie, в его Christenverfolgungen, etc. (1878), 34–87.

Keim: Die Zwolf Martyrer von Smyrna und der Tod des Bishops Polykarp, в его Aus dem Urchristenthum (1878), 92–133.

E. Egli: Das Martyrium des Polyk., в Hilgenfeld, «Zeitschrift fur wissensch. Theol.» 1882, pp. 227 sqq.

Антонин Пий защищал христиан от хаотического насилия, которое обрушивалось на них вследствие частых общественных бедствий. Но приписываемый ему эдикт, обращенный к правительствам асийских городов, в котором говорится о невиновности христиан и в пример язычникам ставятся христианские верность и рвение в поклонении Богу, вряд ли мог исходить из–под пера императора, носившего почетное имя Пия за сознательную верность религии отцов ; в любом случае, он не стал бы сдерживать поведение провинциальных губернаторов и ярость народа, обращенную на незаконную религию.

Гонения на церковь Смирны и мученичество ее уважаемого епископа, которые, как считалось раньше, имели место в 167 г., в царствование Марка Аврелия, согласно более поздним исследованиям, произошли при Антонине в 155 г., когда проконсулом Малой Азии был Статий Квадрат . Поликарп был личным другом и учеником апостола Иоанна и главным пресвитером церкви в Смирне, где на его могиле до сих пор стоит простой каменный памятник. Он был учителем Иринея Лионского, то есть связующим звеном между апостольским и после–апостольским периодом. Так как он умер в 155 г. в возрасте восьмидесяти шести лет или более, должно быть, он родился в 69 г. по P. X., за год до разрушения Иерусалима, и должен был наслаждаться дружбой со святым Иоанном в течение двадцати или более лет. Это придает дополнительный вес его свидетельству об апостольских преданиях и произведениях. До нас дошло его прекрасное послание, которое вторит апостольскому учению; о нем мы поговорим в одной из следующих глав.

Поликарп, находясь перед проконсулом, решительно отказался отрекаться от своего Царя и Спасителя, Которому служил восемьдесят шесть лет и от Которого не получал ничего, кроме любви и милости. Он радостно взошел на костер и среди пламени славил Бога за то, что Тот счел его достойным «быть причисленным к мученикам, испить из чаши страданий Христовых, в вечное воскресение души и тела в нетлении Святого Духа». Слегка приукрашенный рассказ в послании от Смирнской церкви гласит, что пламя не касалось тела святого, оставив его неповрежденным, подобно тому как золото закаляется в огне; присутствовавшие христиане утверждали, что обоняли приятный аромат, подобный запаху ладана. Потом палач вонзил в тело свой меч, и поток крови сразу же загасил пламя. Тело было сожжено, по римскому обычаю, но церковь сохранила кости и считала их драгоценнее золота и бриллиантов. Смертью последнего свидетеля апостольского века была успокоена ярость толпы, и проконсул прекратил гонения.

§20. Гонения при Марке Аврелии. 161 - 180 г. по P. X.

Марк Аврелий Антонин: (121 - 180): ??? ??? ?????? ?????? ??", или Meditations. Это нечто вроде дневника или собрания размышлений, которые император записывал в конце своей жизни, отчасти в разгар военных действий «в земле Квади» (на реке Дунай в Венгрии), с целью самосовершенствования; собственные моральные рассуждения императора соседствуют там с поразившими его цитатами мудрых и добродетельных мужей. Главные издания - Xylander Zurich 1558 и Basle 1568; лучшее издание с новым переводом на латынь и обширными примечаниями - Gataker, Lond. 1643, Cambr. 1652, с дополнительными примечаниями на французском - Darier, Lond. 1697 и 1704. Новое издание греческого текста - J. М. Schultz, 1802 (и 1821); еще одно - Adamantine Corais, Par. 1816. Перевод на английский язык: George Long, Lond. 1863, другое издание - Boston, пересмотренное издание - London 1880. Существуют переводы на большинство европейских языков: перевод на итальянский сделан кардиналом Франческо Барберини (племянником папы Урбана VIII), который посвятил перевод собственной душе, «чтобы она стала краснее пурпура при виде добродетели этого язычника». См. также послания знаменитого риторика М. Corn. Fronto, учителя Марка Аврелия, найденные и опубликованные Angelo Mai, Milan 1815 и Rome 1823 {Epistolarum ad Marcum Caesarem Lib. V; etc.). Однако они не имеют большого значения, разве что свидетельствуют об искренней и продолжавшейся всю жизнь дружбе любезного учителя и его царственного ученика.

Arnold Bodek: Marcus Aurelius Antoninus als Freund und Zeitgenosse des Rabbi Jehuda haNasi. Leipz. 1868. (Прослеживается связь этого императора с иудейским монотеизмом и этикой).

Е. Renan: Marc–Aurele et la fin du monde antique. Paris 1882. Это седьмой и последний том из « Истории происхождения христианства» (Histoire des Origines du Christianisme), ставшей плодом двадцатилетних трудов автора. Этот том настолько же гениален, полон учености и красноречия и настолько же лишен веры, как и предыдущие. Он завершается периодом окончательного формирования христианства в середине II века, но в будущем автор планирует вернуться назад и проследить историю христианства до Исайи (или «Великого Незнакомца», его истинного основателя).

Евсевий: ?. ?. V. 1–3. Послание от церквей Лиона и Вьенны христианам Малой Азии. Die Akten des Karpus, des Papylus und der Agathowike, untersucht von Ad. Harnack. Leipz. 1888.

По поводу легенды о Legio fulminatrix см.: Тертуллиан, Apol. 5; Евсевий, ?. ?. V. 5.; и Дион Кассий, Hist. LXXI. 8, 9.

Марк Аврелий, философ на престоле, был хорошо образованным, справедливым, добрым и любезным императором. Он достиг древнеримского идеала добродетельного стоика, полагающегося на свои силы и достоинства, но по этой самой причине не симпатизировал христианству и, вероятно, считал его абсурдным и фанатическим суеверием. В его космополитической филантропии не было места для самых чистых и невинных из его подданных, многие из которых служили в его собственной армии. Мелитон, Мильтиад, Афинагор завалили его апологиями от имени гонимых христиан, но он был глух к ним. Только единожды, в своих «Размышлениях», он упоминает о них, и то с насмешкой, объясняя их благородный энтузиазм мучеников «чистым упрямством» и любовью к театральным жестам . Его оправдывает лишь неосведомленность. Вероятно, он никогда не читал ни строчки из Нового Завета и из обращенных к нему апологий .

Принадлежавший к поздней школе стоиков, верившей, что душа после смерти немедленно поглощается Божественной сущностью, Марк Аврелий считал, что христианское учение о бессмертии с его зависимостью от морального состояния души порочно и опасно для благополучия государства. В его правление был издан закон, обрекавший на ссылку каждого, кто попытается влиять на умы людей через угрозы расправы свыше, и, без сомнения, этот закон был направлен против христиан . В любом случае, период его правления был беспокойным временем для церкви, хотя гонения и не исходили непосредственно от него. Закона Траяна было достаточно, чтобы оправдать самые строгие меры против последователей «запрещенной» религии.

Около 170 г. апологет Мелитон писал: «Верующие в Бога в Асии теперь подвергаются преследованиям по новым законам, как никогда раньше; бесстыдные жадные лизоблюды, пользуясь эдиктами, грабят теперь невиновных день и ночь». В то время в империи случился ряд больших пожаров, разрушительное наводнение на Тибре, землетрясение, бунты, в особенности чума, которая свирепствовала от Эфиопии до Галлии. Все это стало поводом для кровавых гонений, в ходе которых правительство и народ вместе ополчились на врагов принятого богопочитания, которые предположительно были виновниками всех несчастий. Цельс выражает радость от того, что «демона» [христиан] «не только обвиняют, но и изгоняют изо всех земель и со всех морей», он видел в этом суде над ними исполнение поговорки: «Мельницы богов работают медленно». В то же время эти гонения и происходившие одновременно с ними литературные нападки Цельса и Лукиана показывают, что новая религия постепенно приобретала в империи влияние.

В 177 г. церкви Лиона и Вьенны, на юге Франции, подверглись тяжелому испытанию. Рабов–язычников пытками вынудили признаться в том, что их хозяева–христиане предаются всем тем противоестественным порокам, в которых их обвиняли слухи; это сделали, чтобы оправдать те невероятные мучения, которым были подвергнуты христиане. Но страдальцы, «подкрепленные источником живой воды из сердца Христова», проявили необычайную веру и упорство; они считали, что «нет ничего страшного там, где есть любовь Отца, и нет никакой боли там, где сияет слава Христова».

Наиболее выдающимися жертвами этого галльского гонения были епископ Пофин, который, в возрасте девяноста лет и только что оправившийся от болезни, был подвергнут всякого рода надругательствам, а потом брошен в мрачную темницу, где умер два дня спустя; девственница Бландина, рабыня, проявившая почти сверхчеловеческую силу и упорство во время самых жестоких мучений и наконец в сети брошенная дикому зверю; Понтик, пятнадцатилетний юноша, которому никакие жестокости не помешали исповедовать его Спасителя. Тела мучеников, покрывшие улицы, были постыдным образом изувечены, потом сожжены, а пепел брошен в Рону, чтобы враги богов не оскверняли землю даже своими останками. В конце концов народ устал от убийств, и значительное количество христиан осталось в живых. Лионские мученики отличались подлинной кротостью. Находясь в темнице, они утверждали, что все почести по праву принадлежат только верному и истинному свидетелю, Первенцу из мертвых, Князю жизни (Отк. 1:5) и тем из Его последователей, которые скрепили верность Христу своей кровью.

Примерно в то же время гонения меньшего размаха имели место в Отуне (Августодунуме) близ Лиона. Симфорин, молодой человек из хорошей семьи, отказался падать ниц перед изображением Кибелы, за что был приговорен к отсечению головы. По пути на место казни мать сказала ему: «Сын мой, будь тверд и не страшись смерти, она несомненно ведет к жизни. Смотри на Того, Кто правит на небесах. Сегодня твоя земная жизнь не будет отнята у тебя, но ты обменяешь ее на благословенную жизнь небесную».

Его гораздо более достойный двоюродный брат и наследник престола Александр Север (222 - 235) был сторонником религиозной эклектики и синкретизма более высокого порядка, пантеистического поклонения героям. Он поставил бюсты Авраама и Христа в своем домашнем святилище вместе с бюстами Орфея, Аполлония Тианского и лучших римских императоров, а евангельское правило «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» было выгравировано на стене его дворца и на общественных памятниках . Его мать, Юлия Маммея, была покровительницей Оригена.

Его убийца, Максимин Фракиец (235 - 238), бывший сначала пастухом, потом воином, снова вернулся к гонениям из чистого противоречия своему предшественнику и позволил народу свободно обрушивать ярость на противников божеств, к тому времени снова возросшую по причине землетрясения. Неизвестно, приказал он убить всех служителей или только епископов. Это был грубый варвар, который грабил и языческие храмы.

Легендарная поэзия X века относит к его правлению чудесное мученичество святой Урсулы, британской принцессы, и ее спутниц, одиннадцати тысяч (по другим версиям десяти тысяч) девственниц, которые, вернувшись из паломничества в Рим, были убиты язычниками в окрестностях Кельна. Это неправдоподобное число, вероятно, возникло из–за неправильного понимания текстов, таких как «Ursula et Undecimilla» (который мы находим в древнем требнике в Сорбонне) или «Ursula et XI M. V.», то есть Martyres Virgines что (вследствие замены martyres на milia) привело к превращению одиннадцати мучениц в одиннадцать тысяч дев. Некоторые историки связывают факт, который, по–видимому, составляет основу легенды, с отступлением гуннов после битвы при Шалоне в 451 г. Сокращение Mil., которое может обозначать не только тысячи (milia), но и воинов (milites), оказалось довольно плодотворным источником для ошибок в тот простодушный и суеверный век.

Гордиан (238 - 244) не беспокоил церковь. Филипп Араб (244 - 249) даже был представлен в некоторых источниках как христианин, а Иероним называет его «primus omnium ex Romanis imperatoribus Christianus» . Нет сомнений, что Ориген писал письма ему и его супруге, Севере.

Однако эта передышка привела к охлаждению морального рвения и братской любви христиан, а мощная буря, обрушившаяся на них во время последующих правлений, способствовала восстановлению чистоты церкви.

§22. Гонения при Деции и Валериане, 249 - 260 г. по P. X.

Мученичество Киприана

Дионисий Александрийский, у Евсевия VI. 40–42; VII. 10, 11.

Киприан: De Lapsis, и особенно в его Посланиях того периода. О мученичестве Киприана см. Proconsular Acts, и у Понтия: Vita Cypriani.

Franz Gorres: Die Toleranzedicte des Kaisers Gallienus, «Jahrbucher fur protest. Theol.» 1877, pp. 606–630. Его же: Die angebliche Christenverfolgung zur Zeit der Kaiser Numerianus und Carinus, Hilgenfeld «Zeitschrift fur wissenschaftl. Theologie». 1880, pp. 31–64.

Деций Траян (249 - 251), честный и энергичный император, в котором вновь пробудился римский дух, решил искоренить церковь как секту атеистов и мятежников и в 250 г. выпустил эдикт, обращенный ко всем губернаторам провинций и призывающий вернуться к языческой государственной религии под страхом тяжелейшего наказания. Это послужило сигналом к началу гонений, которые размахом, упорством и жестокостью превосходили все предыдущие. Фактически, это были первые гонения, охватившие всю империю, а в результате они породили большее количество мучеников, чем все предыдущие. Для того чтобы побудить христиан к отступничеству, во исполнение императорского указа использовались конфискации, ссылки, пытки, обещания и угрозы разного рода. Множество людей, называвших себя христианами , особенно вначале, поклонились богам (это sacrificati, жертвовавшие богам, и thurificati, кадившие фимиам) или же получили от городских властей ложные удостоверения о том, что они это сделали (libellatici), и за это были отлучены от церкви как отступники (lapsi); сотни же других с порывом рвения устремились в темницы и на суд, чтобы обрести венец исповедника или мученика. Римские исповедники писали из темницы своим братьям в Африку: «Может ли постичь человека более славная и благословенная судьба, нежели, благодатью Божьей, исповедовать Господа Бога среди мучений и перед лицом самой смерти; исповедовать Христа, Сына Божьего, когда тело истерзано и дух покидает его свободный; стать соучастником Христа в страдании, пострадав во имя Христа? Хотя мы еще не пролили кровь, мы готовы сделать это. Молись о нас, дорогой Киприан, чтобы Господь, лучший из начальников, ежедневно укреплял всех нас все больше и больше и наконец привел на поле битвы как верных воинов, вооруженных божественным оружием (Еф. 6:12), которые никогда не смогут быть побеждены».

Власти были особо жестоки с епископами и служителями церквей. Фабиан из Рима, Вавила из Антиохии и Александр из Иерусалима погибли в ходе этих гонений. Другие скрылись - некоторые из трусости, а некоторые из христианской предусмотрительности, надеясь своим отсутствием смягчить ярость язычников, направленную на их паству, и спасая свою собственную жизнь ради служения на благо церкви в лучшие времена.

Среди последних был Киприан, епископ Карфагенский, который подвергся критике за то, что сделал подобный выбор, но он полностью оправдал себя своим пастырским служением в годы бегства и последующим мученичеством. Он говорит об этом так: «Наш Господь велел нам в момент гонений уступать и бежать. Он учил этому, и поступал так Сам. Ибо тот, кто на время удаляется, но остается верным Христу, не отказывается от своей веры, а только проживает положенное ему время, поскольку венец мученика обретается благодатью Божьей и раньше назначенного часа его получить невозможно».

Поэтическое предание рассказывает о семи братьях из Ефеса, которые заснули в пещере во время бегства и проснулись через двести лет при Феодосии II (447), с изумлением увидев, что некогда презираемый и ненавистный крест правит теперь городом и страной. В самом предании утверждается, что оно относится к временам Деция, но на самом деле упоминаний о нем не встречается вплоть до Григория Турского в VI веке.

При Галле (251 - 253) гонения получили новый импульс вследствие вторжений готов, чумы, засухи и голода. Во время его правления римские епископы Корнелий и Луций были сосланы, а потом приговорены к смерти.

Валериан (253 - 260) сначала мягко относился к христианам, но в 257 г. изменил свою политику и попытался остановить распространение их веры без кровопролития, посредством изгнания проповедников и выдающихся мирян, конфискации их имущества и запрета религиозных собраний. Эти меры, однако, оказались бесполезными, и он вновь прибегнул к казням.

Наиболее выдающимися мучениками гонений при Валериане были епископы Сикст II Римский и Киприан Карфагенский.

Когда Киприану сообщили о смертном приговоре, который ждал его как врага римских богов и законов, он спокойно ответил: «Deo gratias!» А потом, следуя к эшафоту в сопровождении большой толпы народа, он еще раз помолился, разделся, повязал глаза, попросил пресвитера связать ему руки и уплатить двадцать пять золотых монет палачу, который с дрожью обнажил меч, - и получил свой нетленный венец (14 сентября 258 г.). Его верные друзья собрали его кровь в носовые платки и похоронили тело своего святого пастыря с большой торжественностью.

Гиббон описывает мученичество Киприана в мельчайших подробностях, с явным удовлетворением указывая на торжественную и уважительную обстановку казни. Но нельзя по этому примеру судить, как казнили христиан по всей империи. Киприан был человеком высокого общественного положения, ранее прославившимся как оратор и государственный деятель. Его диакон, Понтий, рассказывает, что «ряд выдающихся и известных лиц, людей высокопоставленных, знатных и знаменитых в свете, часто уговаривали Киприана скрыться ради их старой дружбы». Мы снова вернемся к Киприану, когда будем говорить об управлении церковью, и он будет для нас образцом доникейского руководителя церкви высшего уровня, сторонника одновременно и видимого единства церкви, и епископской независимости от Рима.

Весьма известна история мученичества диакона святого Лаврентия из Рима, который указал жадным городским властям на нищих и больных прихожан как на величайшее сокровище церкви и, по слухам, был сожжен на медленном огне (10 августа 258 г.). Подробности этой истории вряд ли достоверны. Впервые ее упоминает Амвросий век спустя, а позже она была прославлена поэтом Пруденцием. На Виа Тибуртина построена базилика в честь этого святого, занимающего такое же место среди мучеников Римской церкви, как Стефан среди мучеников церкви Иерусалимской.

§23. Временная передышка. 260 - 303 г. по P. X.

Галлиен (260 - 268) еще раз дал передышку церкви и даже признал христианство religio licita. Это спокойствие продлилось сорок лет, потому что эдикт о гонениях, выпущенный впоследствии энергичным и воинственным Аврелианом (270 - 275), оказался недействительным вследствие его убийства, а шесть императоров, которые быстро сменяли друг друга на троне после него с 275 по 284 г., оставляли христиан в покое.

Гонения при Каре, Нумериане и Карине в 284 - 285 г. принадлежат области не исторической, но легендарной .

Во время этого долгого мирного периода церковь быстро росла количественно, укреплялось ее внешнее благополучие. В главных городах империи были построены большие и даже роскошные молитвенные дома, в них собирали священные книги, а также золотые и серебряные сосуды для совершения таинств. Но и дисциплина церкви расшаталась в той же мере, возросло количество споров, интриг и расколов, а мирские настроения вливались внутрь широким потоком.

Как следствие, для оздоровления и очищения церкви были необходимы новые испытания .

§24. Гонения Диоклетиана. 303 - 311 г. по P. X.

Источники

Евсевий: H. Е. Lib. VIII. - X; De Martyr. Palaest. (ed. Cureton, Lond. 1861); Vita Const, (ed. Heinichen, Lips. 1870). Лактанций: De Mortibus Persec, c. 7 sqq. Авторство спорно.

Василий Великий: Oratio in Gordium mart.; Oratio in Barlaham mart.

Труды

Baronius: Annal, ad ann. 302–305.

Gibbon: Chrs. XIII., XIV. and XVI.

Jak. Burckhardt: Die Zeit. Constantins des Gr. Basel 1853, p. 325.

Th. Keim: Der Uebertritt Constantins des Gr. zum Christenthum. Zurich 1852. Его же: Die romischen Toleranzedicte fur das Christenthum (311–313), in «Tub. Theol. Jahrb» 1852. (B Rom und das Christenthum он доходит только до 192 г. по P. X.)

Alb. Vogel: Der Kaiser Diocletian. Gotha 1857.

Bernhardt: Diokletian in s. Verhaltnisse zu den Christen. Bonn 1862.

Hunziker: Regierung und Christenverfolgung des Kaisers Diocletianus und seiner Nachfolger. Leipz. 1868.

Theod. Preuss: Kaiser Diocletian und seine Zeit. Leipz. 1869.

A. J. Mason: The Persecution of Diocletian. Cambridge 1876. Pages 370. (См. также обзор Ad. Harnack, в «Theol. Literaturzeitung», 1877. No. 7. f. 169.)

Theod. Zahn: Constantin der Grosse und die Kirche. Hannover 1876.

Brieger: Constantin der Gr. als Religionspolitiker. Gotha 1880. См. также литературу о Константине в т. III, §§ 10, 11.

По истечении сорокалетней передышки начались последние и самые ожесточенные гонения, борьба не на жизнь, а на смерть.

«Воцарение императора Диоклетиана - это начало эпохи, которую коптские церкви Египта и Абиссинии до сих пор называют "эрой мучеников". Все предыдущие гонения были забыты в сравнении с ужасом, который люди вспоминали как последний и величайший: десятая (по предпочтенному людьми исчислению) волна этой великой бури стерла все следы, оставленные предыдущими. Яростная жестокость Нерона, ревнивые страхи Домициана, бесстрастная неприязнь Марка, решительное уничтожение при Деции, умные уловки Валериана - все это затмили ужасы последней схватки, приведшей к гибели Древней Римской империи и возвышению Креста как символа надежды мира» .

Диоклетиан (284 - 305) был одним из наиболее рассудительных и способных императоров, в трудный период он спас приходящее в упадок государство от распада. Он был сыном раба или по меньшей мере неизвестных родителей и сам пробился к высшей власти. Он превратил римскую империю республиканского типа в восточную деспотию и подготовил путь для Константина с Константинополем. У него было три подчиненных ему соправителя: Максимиан (совершивший самоубийство в 310 г.), Галерий (умер в 311) и Констанций Хлор (умер в 306, отец Константина Великого), - с ними он разделил правление громадной империей; наличие четырех правителей вместо одного усилило провинциальную администрацию, но также заронило семя раздоров и гражданской войны . Гиббон называет его вторым Августом, то есть основателем новой империи, а не восстановителем старой. Он также сравнивает его с Карлом V, на которого он был отчасти похож своей талантливостью, временным успехом и конечной неудачей и добровольным отказом от управления страной.

В первые двадцать лет правления Диоклетиан соблюдал эдикт Галлиена о терпимости к христианам. Его собственная жена Приска, его дочь Валерия, большинство его евнухов и придворных, а также большинство наиболее выдающихся общественных функционеров были христианами или по меньшей мере благосклонно относились к христианской религии. Сам он был суеверным язычником и деспотом в восточном стиле. Подобно своим предшественникам Аврелиану и Домициану, он претендовал на божественные почести как наместник Юпитера Капитолийского. Его почитали как Господина и Владыку всего мира, Sacratissimus Dominus Noster; он окружил свое Священное Величество многими кругами воинов и евнухов и никому не позволял приближаться к себе иначе, кроме как на коленях, касаясь лбом земли, в то время как сам он восседал на троне в роскошных восточных одеяниях. «Показное величие было первым принципом новой системы, учрежденной Диоклетианом», - говорит Гиббон. Как практичный государственный деятель, он должен был видеть, что политическое возрождение и укрепление империи не может произойти на прочном и постоянном основании без возрождения прежней государственной религии. Хотя он долго откладывал рассмотрение религиозного вопроса, рано или поздно ему пришлось с ним столкнуться. Нельзя было ожидать в данном случае, чтобы язычество сдалось своему опасному сопернику, не совершив последнего отчаянного усилия спасти себя.

Но основным подстрекателем возобновления вражды, согласно рассказу Лактанция, был соправитель и зять Диоклетиана Галерий, жестокий и фанатичный язычник . Когда Диоклетиан был уже стар, Галерию удалось взять превосходство над ним и добиться разрешения гонений, которые привели его славное правление к бесславному концу.

В 303 г. Диоклетиан один за другим выпустил три эдикта, каждый из которых был более суровым, чем предшествовавший. Максимиан выпустил четвертый, худший из всех, 30 апреля 304 г. Христианские церкви должны были быть разрушены; все копии Библии сожжены; все христиане - лишены гражданских прав и права занимать общественные должности; и наконец, все без исключения должны были приносить жертвы богам под страхом смерти. Предлогом к такой жестокости стал пожар, дважды случившийся во дворце в Никомедии, в Вифинии, где жил Диоклетиан . Дополнительным поводом явилось поведение одного неосторожного христианина (греческая церковь почитает его под именем Иоанна), который порвал первый эдикт, выразив такими образом свое отвращение к «безбожным тиранам», и был сожжен на медленном огне со всевозможными проявлениями жестокости. Однако предположение о том, что причиной выпуска эдиктов стал заговор христиан, которые, чувствуя, что их сила растет, хотели захватить управление государством, совершив переворот, не имеет исторического обоснования. Это не согласуется с политической пассивностью церкви в первые три века, в которые не наблюдается никаких примеров бунтов и переворотов. В крайнем случае такой заговор был бы всего лишь делом рук нескольких фанатиков и они, подобно человеку, порвавшему первый эдикт, удостоились бы славы и мученического венца .

Гонения начались в двадцать третий день февраля 303 г. во время праздника Terminalia (как бы с намерением положить конец существованию секты христиан) с разрушения великолепной церкви в Никомедии и вскоре распространились по всей Римской империи, кроме Галлии, Британии и Испании, где соправитель император Констанций Хлор и особенно его сын, Константин Великий (с 306) намеревались, по мере возможности, щадить христиан. Но даже там разрушались церкви, и более позднее предание относит к этому периоду мученичество многих исповедников в Испании (святой Винцентий, Евлалия и другие, прославляемые Пруденцием) и Британии (святой Альбан).

Дольше всего и наиболее яростно гонения свирепствовали на Востоке, где правили Галерий и его племянник–варвар Максимин Дайя, которого Диоклетиан при отречении наделил достоинством кесаря и главнокомандующего над Египтом и Сирией . Осенью 308 г. он выпустил пятый эдикт о гонениях, в котором говорилось, что все мужчины со своими женами и слугами и даже детьми должны приносить жертвы и вкушать от этих языческих жертв и чтобы все продукты на рынках окропляли жертвенным вином. Этот варварский закон привел к тому, что в течение двух лет христиане влачили чудовищное по жестокости существование, не имея иного выбора, кроме отступничества или голодания . Для того чтобы добиться недостижимой задачи, использовались все мучения, какие только могут причинить железо и сталь, огонь и меч, дыба и крест, дикие звери и озверевшие люди.

Евсевий был свидетелем этих гонений в Кесарии, Тире и Египте; он сообщает нам, что собственными глазами видел, как молитвенные дома разрушали, Святое Писание бросали в огонь на рыночных площадях, за пастырями охотились, пытали и рвали на клочки в амфитеатрах. Даже дикие звери, говорит он не без риторического преувеличения, в конце концов отказались нападать на христиан, словно поменялись местами с язычниками Рима; мечи проржавели и потускнели от крови; палачи устали, им пришлось поддерживать друг друга; но христиане пели хвалебные гимны и благодарения в честь Всемогущего Бога до последнего дыхания. Евсевий описывает героические страдания и смерть группы из двенадцати мучеников, в том числе своего друга, «святого и блаженного Памфила», который после двух лет заключения получил венец жизни (309), и называет этих людей типичным и «совершенным представительством церкви».

Сам Евсевий был заключен в тюрьму, но освобожден. Обвинение в том, что ему удалось избежать мученичества, принеся жертву, необоснованно .

Во время этого, как и во время предыдущих гонений количество отступников, что предпочли земную жизнь небесной, было очень велико. К ним теперь добавилась новая разновидность - traditores, приносившие Святое Писание языческим властям, чтобы его сожгли. Но по мере того как гонения все более свирепствовали, рвение и верность христиан возрастали и желание мученичества распространялось, как заразная болезнь. Даже дети и подростки вели себя с поразительной стойкостью. У многих героизм веры выродился в фанатическое почитание смерти; исповедникам веры чуть ли не поклонялись, пока они были живы; ненависть к отступникам привела к разногласиям во многих общинах и породила расколы Мелетия и Доната.

Количество мучеников нельзя установить точно. Семь епископов и девяносто два палестинских мученика Евсевия - это лишь список избранных, имеющий к общему количеству жертв примерно такое же отношение, как списки выдающихся погибших офицеров к массе погибших простых солдат, поэтому мы считаем неточными подсчеты Гиббона, сводящего общее количество жертв к менее чем двум тысячам. За восемь лет гонений число жертв, не говоря уже о множестве исповедников, которые были варварски искалечены и осуждены на неминуемую смерть в тюрьмах и каменоломнях, должно было быть гораздо больше. Но нет правды и в предании (которое фигурирует в древней церковной истории) о том, что тираны воздвигали в Испании и других местах памятные знаки с надписями, объявляющими о подавлении христианской секты .

В мартирологии к этому периоду относятся несколько легенд, основу которых невозможно четко отделить от более поздних поэтических добавлений. История об уничтожении Фиванского легиона - это, вероятно, преувеличение истории о мученичестве святого Маврикия, который был казнен в Сирии как tribunus militum семьюдесятью солдатами по приказу Максимина. Мученичество Варлаама, простого верующего крестьянина, отличавшегося поразительной стойкостью, и Гордия (центуриона, который, тем не менее, был подвергнут пыткам и казнен несколькими годами позже, при Лицинии, 314 г.) было воспето святым Василием. Тринадцатилетняя девушка, святая Агнеса, память которой Латинская церковь чтит начиная уже с IV века, была, по преданию, привезена в цепях в Рим на суд, публично обвинена и после ее твердого исповедания убита мечом, но позже она явилась своим скорбящим родителям возле своей могилы с белым ягненком и группой сияющих дев с небес и сказала им: «Не плачьте обо мне больше, как о мертвой, потому что вы видите, что я жива. Радуйтесь вместе со мной, потому что я теперь навеки на небесах со Спасителем, Которого на земле любила всем своим сердцем». Отсюда агнец на изображениях этой святой; отсюда в ее церкви в Риме во время ее праздника (21 января) освящение агнцев, из шерсти которых делают мантию архиепископа. По преданию, мучениками при Диоклетиане стали Агрикола и Виталий из Болоньи, Гервасий и Протасий из Милана, чьи мощи были обнаружены во времена Амвросия, Иануарий, епископ Беневентский, ставший святым покровителем Неаполя и поражающий верующих ежегодным чудом кипения крови; и святой Альбан из Британии, предавший себя властям вместо священника, которого он спрятал в своем доме, и обративший своего палача .

§25. Эдикты о веротерпимости. 311 - 313 г. по P. X.

См. список литературы к §24, особенно Keim и Mason (Persecution of Diocletian, pp. 299, 326 sqq.).

Гонения Диоклетиана были последней отчаянной попыткой римского язычества одержать победу. Это был кризис, который должен был привести одну из сторон к полному исчезновению, а другую - к полному превосходству. По окончании борьбы старая римская государственная религия почти исчерпала свои силы. Диоклетиан, проклинаемый христианами, удалился с престола в 305 г. Выращивать капусту в Салоне, в своей родной Далмации, ему нравилось больше, чем править громадной империей, но его мирная старость была потревожена трагическим случаем с его женой и дочерью, а в 313 г., когда все достижения его правления были уничтожены, он покончил с собой.

Галерия, подлинного зачинщика гонений, заставила призадуматься ужасная болезнь, и незадолго до смерти он положил конец этой бойне своим примечательным эдиктом о веротерпимости, который был выпущен им в Никомедии в 311 г. совместно с Константином и Лицинием. В этом документе он заявлял, что ему не удалось заставить христиан отказаться от их зловредных новшеств и подчинить их многочисленные секты законам римского государства и что теперь он разрешает им устраивать свои религиозные собрания, если они не будут возмущать общественный порядок в стране. В заключение он добавлял важное указание: христианам «после этого проявления милости следует молиться своему Богу о благополучии императоров, государства и самих себя, чтобы государство могло процветать во всех отношениях, а они могли спокойно жить в своих домах» .

Этим эдиктом практически завершается период гонений в Римской империи.

В течение короткого времени Максимин, которого Евсевий называет «главным из тиранов», продолжал всяческим образом угнетать и терзать церковь на Востоке, а жестокий язычник Максенций (сын Максимиана и зять Галерия) делал то же самое в Италии.

Но юный Константин, родом с далекого Востока, уже в 306 г. стал императором Галлии, Испании и Британии. Он вырос при дворе Диоклетиана в Никомедии (как Моисей при дворе фараона) и был назначен его преемником, но бежал от интриг Галерия в Британию; там отец провозгласил его своим наследником, и армия поддержала его в этом качестве. Он пересек Альпы и под знаменем креста нанес поражение Максенцию у Мульвийского моста близ Рима; язычник–тиран вместе со своей армией ветеранов погиб в водах Тибра 27 октября 312 г. Через несколько месяцев после этого Константин встретился в Милане со своим соправителем и шурином Лицинием и издал новый эдикт о веротерпимости (313), с которым вынужден был согласиться и Максимин в Никомедии незадолго до своего самоубийства (313) . Второй эдикт шел дальше, чем первый, 311 г.; это был решительный шаг от враждебного нейтралитета к доброжелательному нейтралитету и защите. Он готовил путь к юридическому признанию христианства как религии империи. В нем приказывалось вернуть всю конфискованную церковную собственность, Corpus Christianorum, за счет имперской казны и всем провинциальным городским властям предписывалось исполнить приказ незамедлительно и энергично, чтобы установился полный мир и императорам и их подданным была обеспечена Божья милость.

Таким было первое провозглашение великого принципа: у каждого человека есть право выбирать себе религию в соответствии с требованиями его собственной совести и искренним убеждением, без принуждения и вмешательства со стороны правительства . Религия ничего не стоит, если она не свободна. Вера под принуждением - это вовсе не вера. К сожалению, преемники Константина начиная с Феодосия Великого (383 - 395) насаждали христианскую веру, исключая все остальные, но не только это - они насаждали также и ортодоксию, исключая любые формы разногласий, которые наказывались как преступление против государства.

Язычество сделало еще один отчаянный рывок. Лициний, поссорившись с Константином, на краткое время возобновил гонения на Востоке, но в 323 г. потерпел поражение, и Константин остался единственным правителем империи. Он открыто защищал церковь и был благосклонен к ней, но не запрещал идолопоклонство, а в целом оставался верен политике провозглашения веротерпимости до самой смерти (337). Этого было достаточно для успеха церкви, которая обладала жизненной силой и энергией, необходимой для победы; язычество же быстро приходило в упадок.

С Константина, последнего языческого и первого христианского императора, начинается новый период. Церковь восходит на трон кесарей под знаменем некогда презираемого, а теперь почитаемого и триумфального креста и придает новую силу и блеск древней Римской империи. Этот внезапный политический и общественный переворот кажется чудесным, однако это было лишь правомерное следствие интеллектуальной и моральной революции, которую христианство начиная со II века тихо и незаметно совершало в общественном мнении. Сама жестокость гонений Диоклетиана показала внутреннюю слабость язычества. Христианское меньшинство со своими идеями уже контролировало глубинное течение истории. Константин, как мудрый государственный деятель, видел знамения времени и следовал им. Девизом его политики можно считать надпись на его военных стягах, ассоциируемую с крестом: «Нос signo vinces» .

Какой контраст между Нероном, первым императором–гонителем, который ездил в колеснице между рядами мучеников–христиан, сжигаемых в его садах наподобие факелов, - и Константином, восседающим на Никейском соборе посреди трехсот восемнадцати епископов (некоторые из них, как ослепленный Пафнутий Исповедник, Павел из Неокесарии и аскеты из Верхнего Египта, в грубых одеждах, носили следы пыток на своих искалеченных, изуродованных телах) и дающим высшее согласие гражданской власти на постановление о вечной Божественности некогда распятого Иисуса из Назарета! Никогда, ни раньше, ни потом, мир не видел подобной революции, разве что кроме тихого духовного и нравственного преображения, совершенного самим христианством в момент его возникновения в первом и духовного пробуждения в шестнадцатом веке.

§26. Мученичество христиан

Источники

Игнатий: Epistolae. Martyrium Polycarpi. Тертуллиан: Ad Martyres. Ориген: Exhortatio ad martyrium (???????????? ????? ??? ?????????). Киприан: Ер. 11 ad mart. Пруденций: ???"? ???????? hymni XIV. См. список литературы к § 12.

Труды

Sagittarius: De mart, cruciatibus, 1696.

H. Dodwell: De paucitate martyrum - Dissertationes Cyprianicae. Lond. 1684.

Ruinart (католик): Praefatio generalis in Acta Martyrum.

F. W. Gass: Das christl. Martyrerthum in den ersten Jahrhunderten, in Niedner"s «Zeitschrift f. hist. Theol.» 1859-"60.

De Pressense: The Martyrs and Apologists. Перевод с французского. London and ?. Y. 1871. (Ch. II p. 67 sqq.).

Chateaubriand: Les martyrs ou le triomphe de la rel. chret. 2 vols. Paris 1809 и многие другие издания (лучший перевод на английский О. W. Wight, N. York 1859.) Не имеет критической и исторической ценности, только поэтическую.

См. также Jameson: Sacred and Legendary Art . Lond. 1848. 2 vols.

На эти длительные и жестокие гонения церковь ответила не революционным насилием, не плотским сопротивлением, но моральным героизмом страданий и смерти за истину. Однако этот героизм был самым светлым ее украшением и самым эффективным оружием. Этим своим героизмом церковь доказала, что достойна своего божественного Основателя, Который принял смерть на кресте ради спасения мира и даже молился о прощении Своих убийц. Патриотические добродетели Древней Греции и Рима проявились здесь в самой возвышенной форме, в самоотречении ради небесной страны, ради венца, который никогда не увядает. Даже дети становились героями и со священным энтузиазмом устремлялись к смерти. В эти тяжелые времена люди руководствовались словами Господа: «Кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником» ; «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня» . И ежедневно сбывались обещания: «Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное» ; «Сберегший душу свою потеряет ее; а потерявший душу свою ради Меня сбережет ее» . Данные слова относились не только к самим мученикам, менявшим беспокойную жизнь на земле на блаженство небес, но и к церкви в целом, которая становилась чище и сильнее от каждого гонения, тем самым демонстрируя свою нерушимую жизненную силу.

Эта добродетель страдания - один из наиболее сладких и благородных плодов христианской веры. Наше восхищение вызывает не столько масштаб страданий, хотя он и был достаточно ужасен, сколько дух, с которым переносили их первые христиане. Мужчины и женщины всех слоев общества, благородные сенаторы и образованные епископы, неграмотные ремесленники и нищие рабы, любящие матери и нежные девы, седовласые пастыри и невинные дети терпели мучения не с бесчувственным равнодушием и упорной решимостью, но, подобно их Божественному Учителю, со спокойным самообладанием, смиренным самоотречением, мягкой кротостью, радостной верой, триумфальной надеждой и всепрощающим милосердием. Подобные зрелища часто были способны растрогать даже бесчеловечных убийц. «Продолжайте, - насмешливо обращается к языческим правителям Тертуллиан, - тащите нас на дыбу, мучайте, истирайте нас в порошок: чем больше вы косите нас, тем больше нас становится. Кровь христиан - семя их урожая. Само ваше упорство поучительно. Ибо кто, наблюдая его, не задался бы вопросом, в чем суть проблемы? И кто, присоединившись к нам, не желает пострадать?» .

Без сомнений, и в это время, особенно после периодов относительного затишья, было много христиан, чья вера была поверхностной или неискренней; буря гонений отметала их, словно отделяя солому от зерна; они либо курили ладан богам (thurificati, sacrificati), либо добывали ложные свидетельства о своем возвращении к язычеству (libellatici, от libellum), либо выдавали священные книги (traditores). Тертуллиан с праведным негодованием рассказывает, что целые общины во главе с клириками иногда прибегали к бесчестным подкупам, чтобы избежать гонений со стороны языческих магистратов . Но, конечно же, это были редкие исключения. В целом, отступников (lapsi) всех трех типов немедленно отлучали от церкви, и во многих церквях, хоть это и было чрезмерной строгостью, им даже отказывали в восстановлении.

Те, кто радостно заявлял перед языческими магистратами о своей вере во Христа, рискуя жизнью, но не был при этом казнен, почитались как исповедники . Те, кто пострадал за веру, претерпев мучения и приняв смерть, назывались мучениками или свидетелями кровью .

Среди исповедников и мучеников было немало людей, в которых чистый и спокойный огонь энтузиазма перерос в дикое пламя фанатизма, чье рвение было извращено нетерпением и спешкой, самомнением, побуждающим провоцировать язычников, и амбициями. К ним относятся слова Павла: «И если я… отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы». Они вручали себя в руки языческих властей и всячески стремились к мученическому венцу, чтобы получить заслугу на небесах и быть почитаемыми на земле как святые. Тертуллиан рассказывает о группе христиан из Ефеса, которые просили язычника–правителя о мученичестве, а он, казнив нескольких, отослал остальных со словами: «Несчастные создания, если вы действительно хотите умереть, кругом достаточно обрывов и веревок». Хотя такое заблуждение было гораздо менее постыдным, чем его противоположность (трусливый страх перед людьми), однако оно противоречило наставлениям и примеру Христа и апостолов и духу подлинного мученичества, заключающегося в сочетании искренней кротости и силы и обладающего божественной мощью за счет самого осознания человеческой слабости. Соответственно, мудрые учителя церкви осуждали такое порывистое, неконтролируемое рвение. Смирнская церковь говорит так: «Мы не хвалим тех, кто сам напрашивается на мученичество, ибо Евангелие этому не учит». Климент Александрийский говорит: «Сам Господь велел нам бежать в другой город, если нас преследуют; не потому, что гонения - это зло; не потому, что мы боимся смерти, но чтобы мы не стали причиной злого деяния и не способствовали ему». По мнению Тертуллиана, мученичество совершенствуется в божественном терпении; для Киприана же это дар Божьей благодати, который нельзя поспешно схватить, его надо терпеливо ждать.

Тем не менее, несмотря на случаи измены и отклонения, мученичество первых трех веков остается одним из величайших явлений в истории, а также свидетельством нерушимой и божественной природы христианства.

Никакая другая религия не могла бы так долго сопротивляться совместным нападкам иудейского фанатизма, греческой философии и римской политики и власти; никакая другая религия не победила бы в конце концов стольких врагов чисто моральной и духовной силой, не прибегая ни к какому плотскому оружию. Это всеобъемлющее и длительное мученичество - особый венец и слава ранней церкви; дух его пропитал всю литературу того времени и придал ей преимущественно апологетический характер; он глубоко проник в организацию и дисциплину церкви, оказал влияние на развитие христианского учения; он повлиял на публичное поклонение и частную молитву; он породил легендарную поэзию; и в то же время он неосознанно привел к возникновению многих суеверий и неподобающему возвышению человеческих заслуг; этот же дух лежит в основе поклонения святым и реликвиям в католической церкви.

Скептически настроенные авторы старались умалить моральное влияние мученичества, указывая на свирепые и жестокие эпизоды крестовых походов пап против альбигойцев и вальденсов, избиения гугенотов в Париже, испанскую инквизицию и прочие более поздние гонения. Додуэлл высказывает мнение, недавно авторитетно подтвержденное беспристрастным ученым Нибуром, что гонения Диоклетиана - ничто в сравнении с гонениями на протестантов в Нидерландах при герцоге Альбе, отстаивавшем испанский фанатизм и деспотизм. Гиббон идет еще дальше, смело заявляя, что «количество протестантов, казненных испанцами только в одной провинции во время одного правления значительно превосходит количество мучеников первых трех веков по всей Римской империи». Говорится также, что число жертв испанской инквизиции превышает число жертв римских императоров .

Хотя мы признаем эти печальные факты, они не оправдывают скептических выводов. Ибо за те преступления и жестокости, которые творились во имя христианства недостойными верующими и которые стали следствием нечестивого союза политики и религии, христианство отвечает не больше, чем Библия отвечает за всю ту бессмыслицу, которую вложили в нее люди, или Бог за ежедневное и ежечасное злоупотребление Его дарами. О количестве мучеников следует судить в сравнении с общим числом христиан, которые составляли меньшинство населения. Отсутствие конкретных сведений у авторов той эпохи не позволяет установить число мучеников даже приблизительно. Додуэлл и Гиббон, конечно же, занижают его, так же как и Евсевий; народные предания начиная с эпохи Константина и легендарная поэзия средневековья - завышают. Это вывод из недавних открытий и исследований, который полностью признают такие авторы, как Ренан. Действительно, Ориген писал в середине III века о том, что количество христианских мучеников невелико и легко может быть подсчитано, а Бог не допустит исчезновения такого рода людей . Но данные слова следует относить в основном к правлениям Каракаллы, Элагабала, Александра Севера и Филиппа Араба, которые не преследовали христиан. Вскоре после этого разразились ужасные гонения Деция, когда сам Ориген был брошен в темницу и подвергся жестокому обращению. Что касается предыдущих веков, то его утверждения следует сопоставлять с не менее ценными свидетельствами Тертуллиана, Климента Александрийского (учителя Оригена) и жившего еще раньше Иринея, который ясно говорит, что церковь из любви к Богу «везде и во все времена отправляет к Отцу множество мучеников» . Даже язычник Тацит говорит о «громадном множестве» (ingens multitudo) христиан, убитых в Риме только во время гонений Нерона в 64 г. К этому следует добавить молчаливое, но весьма красноречивое свидетельство римских катакомб, которые, по подсчетам Марки и Норткоута, имели протяженность в 900 английских миль и скрывали в себе, по некоторым оценкам, почти семь миллионов могил, большая часть которых содержала останки мучеников, на что указывают бесчисленные надписи и орудия смерти. Более того, страдания церкви в этот период следует измерять, конечно же, не только количеством фактических казней, но и гораздо большим количеством в тысячу раз худших, чем смерть, оскорблений, обвинений, тяжб и пыток, какие только могла изобрести жестокость бессердечных язычников и варваров или каким только можно было подвергнуть человеческое тело.

Наконец, хотя верующие христиане во все времена в какой–то степени страдали от гонений со стороны нечестивого мира, кровавых или бескровных, и всегда были готовы жертвовать собой ради своего служения, ни в какой другой период, кроме этих первых трех столетий, всей церкви не отказывали в праве на мирное законное существование, никогда больше сама вера во Христа не объявлялась политическим преступлением и не наказывалась как таковое. До Константина христиане представляли собой беспомощное и отверженное меньшинство среди языческого по сути мира под властью языческого правительства. Они умирали не просто за какие–то учения, но за сам факт веры во Христа. Это была война не против какой–то церкви или секты, но против христианства вообще. Значение древнего мученичества связано не столько с количеством жертв и жестокостью их страданий, сколько с великим противостоянием и его конечным результатом, спасшим христианскую веру на все грядущие времена. Следовательно, первые три века - классический период языческих гонений и христианского мученичества. Мученики и исповедники доникейского периода страдали за общее дело христиан всех церквей и деноминаций, поэтому все христиане по праву относятся к ним с почтением и благодарностью.

ПРИМЕЧАНИЯ

Доктор Томас Арнольд, не склонный к суевериям и идолопоклонническим издержкам почитания святых, замечает по поводу посещения церкви Сан–Стефано в Риме: «Без сомнения, многие из конкретных историй, таким образом приукрашенных, не выдерживают критического исследования; вполне вероятно также, что Гиббон справедливо называет общепринятые утверждения преувеличенными. Но это неблагодарный труд. Поделите общее количество мучеников на двадцать - на пятьдесят, если хотите; в конце концов, во все века верующие терпели жестокие мучения и шли на смерть ради своей совести и ради Христа; и страдания их были благословлены Богом, что обеспечивало победу Евангелию Христа. Я не думаю, что мы хотя наполовину ощущаем великолепие этого духа мученичества. Я не считаю, что удовольствие - это грех; но, хотя удовольствие не греховно, страдание ради Христа - это, без сомнения, самая нужная вещь для нас в наши дни, когда страдание кажется таким далеким от нашей каждодневной жизни. Божья благодать позволила богатым и утонченным людям, женщинам и даже детям вынести крайнюю боль и поругания в былые времена, и эта благодать не менее могущественна сейчас; если мы не будем закрываться от нее, она может не менее славно проявиться и в нас в час испытаний».

Леки, очень способный и беспристрастный историк, справедливо критикует главу Гиббона о гонениях как бесчувственную. «Полное отсутствие, - говорит он (History of European Morals, I. 494 sqq.), - какой бы то ни было симпатии к героической смелости, проявленной мучениками, и холодная, воистину нефилософская суровость, с которой историк судит о словах и поступках людей, страдавших в смертельной схватке, должна быть неприятна каждой великодушной натуре, в то время как упорство, с которым он дает гонениям оценку на основании количества смертей, а не степени страданий, не позволяет уму осознать воистину небывалую жестокость языческих гонений… Действительно, в одной католической стране ввели ужасный обычай устраивать зрелище, сжигая живьем людей во время публичных праздников за их религиозные мнения. Действительно, огромное большинство деяний мучеников являются очевидным вымыслом лживых монахов; но правда также и то, что среди подлинных записей о языческих гонениях есть истории, свидетельствующие, может быть, ярче, чем что–либо другое, и о глубинах жестокости, в которые может пасть человеческая природа, и о героизме сопротивления, на которое она способна. Было время, когда римляне справедливо хвалились, что их суровый, но простой уголовный кодекс не допускает лишней жестокости и длительных пыток. Но ситуация изменилась. Ожесточающее воздействие игр, которые превратили зрелище человеческих страданий и смерти в развлечение для всех классов общества, распространилось повсюду, где было известно имя римлян, и миллионы людей стали совершенно равнодушными к виду человеческих страданий; во многих людях, живущих в самом центре передовой цивилизации, пробудился вкус и страсть к мучительству, восторг и возбуждение при виде крайней агонии, которые испытывают разве что африканские или американские дикари. Самые ужасные из описанных мучений обычно причинялись либо самим населением, либо в его присутствии, на арене. Мы читаем о том, как христиан заковывали в раскаленные докрасна цепи и вонь от горящей плоти удушающим облаком поднималась к небу; о том, как плоть их разрывали до костей щипцами или железными крючьями; о святых девах, предаваемых похоти гладиатора или на милость сводника; о двухстах двадцати семи обращенных, отправленных в рудники после того, как у каждого из них сухожилия на одной ноге разорвали раскаленным железом и выкололи один глаз; о таком медленном огне, что агония жертв продолжалась часами; о телах, у которых отрывали конечности или которые окропляли расплавленным свинцом; о разнообразных пытках, продолжавшихся днями. Из любви к своему Божественному Учителю, ради дела, которое они считали правым, мужчины и даже слабые девушки выносили все это, не дрогнув, в то время как одного слова было достаточно, чтобы освободить их от страданий. Каким бы ни было наше мнение о поведении священнослужителей в последующие века, оно не помешает нам с почтением склониться перед могилой мученика ».

§27. Возникновение поклонения мученикам и реликвиям

Источники

Помимо трудов, упомянутых в §12 и 26, см. Евсевий ?. ?. IV. 15; De Mart. Palaest., с. 7. Климент Александрийский: Strom. IV, р. 596. Ориген: Exhort, ad mart., с. 30 и 50. In Num. Кот. ?. 2. Тертуллиан: De cor. mil., с. 3; De Resurr, earn., с. 43. Киприан: De lapsis, с. 17; Epist. 34 и 57. Const. Apost.: 1. 8.

Труды

С. Sagittarius: De natalitiis mart. Jen. 1696.

Schwabe: De insigni veneratione, quae obtinuit erga martyres in primit. eccl. Altd. 1748.

С благодарностью вспоминая верность этой «благородной армии мучеников», признавая нерушимость общения святых и предвосхищая телесное воскресение, церковь стала почитать мучеников и даже их мертвые останки; однако это почитание, само по себе вполне оправданное и совершенно естественное, уже скоро вышло за рамки Писания, а впоследствии выродилось в поклонение святым и реликвиям. Языческое поклонение героям незаметно продолжилось в церкви и крестилось христианским именем.

В Смирнской церкви, судя по ее посланию от 155 г., мы находим это поклонение в его еще невинной, детской форме: «Они [иудеи] не знают, что мы не можем ни покинуть когда–либо Христа, Который пострадал ради спасения всего мира искупленных, ни поклоняться кому–то еще. Его одного мы обожаем (????????????) как Сына Божьего; а мучеников мы любим, как они заслуживают (???????? ?????), за их великую любовь к их Царю и Учителю, и мы хотим также быть их товарищами и соучениками» . День смерти мученика назывался его небесным днем рождения , этот день ежегодно отмечали на его могиле (в основном в пещере или катакомбах), молясь, читая историю его страданий и победы, причащаясь и устраивая священную вечерю.

Но ранняя церковь на этом не остановилась. Начиная с конца II века мученичество стало восприниматься не только высшей христианской добродетелью, но в то же время и крещением огнем и кровью , замечательной заменой водного крещения, как очищающее от греха и обеспечивающее вход на небеса. Ориген зашел так далеко, что приписывал страданиям мучеников ценность искупления других людей, эффективность, подобную эффективности страданий Христа, на основании таких отрывков, как 2 Кор. 12:15; Кол. 1:24; 2 Тим. 4:6. Согласно Тертуллиану, мученики немедленно достигали небесного блаженства, и им не нужно было, как рядовым христианам, проходить через промежуточное положение. Так истолковывалось благословение для тех, кто гоним за правду, в Мф. 5:10–12. Следовательно, по Оригену и Киприану, молитвы мучеников перед престолом Божьим были особо действенными для воюющей на земле церкви, и, в соответствии с примером, приведенным у Евсевия, незадолго до их смерти их уже просили о будущих ходатайствах.

В римских катакомбах мы встречаем надписи, в которых покойных просят молиться о своих живых родственниках и друзьях.

Таким образом почтительное отношение к личностям мучеников было в некоторой степени перенесено на их останки. Смирнская церковь считала кости Поликарпа более драгоценными, чем золото или бриллианты . Останки Игнатия также почитались христианами Антиохии. Друзья Киприана собрали его кровь в платки и построили часовню на его могиле.

Часто до крайности доходило поклонение не только покойным мученикам, но и исповедникам - оставшимся в живых верующим, не пожелавшим отрекаться от своей веры. Особой обязанностью диаконов было навещать их в тюрьмах и служить им. Язычник Лукиан в своей сатире «De morte Peregrini» описывает неустанную заботу христиан о своих братьях в темнице: им приносили груды подарков, выражения сочувствия поступали издалека, и все это, конечно же, по мнению Лукиана, делалось из чистого добродушия и энтузиазма. Тертуллиан монтанистского периода критикует чрезмерное внимание церкви к исповедникам. Ходатайства исповедников об отступниках - Libelli pacts, как их называли, - обычно приводили к восстановлению последних в церкви. Мнение исповедников обладало особым весом при выборе епископов и нередко считалось более авторитетным, чем мнение клира. Киприан наиболее красноречив, когда восхваляет их героизм. Его послания к заключенным в тюрьму исповедникам Карфагена полны прославлений, их стиль в чем–то даже оскорбителен для евангельских представлений. Однако в конце Киприан протестует против злоупотребления привилегиями, от которого ему самому пришлось пострадать, и искренне призывает пострадавших за веру к святости жизни, к тому, чтобы полученные ими почести не стали для них ловушкой, чтобы они не сбились с пути из–за гордости и небрежения. Он всегда представляет венец исповедника и мученика как безвозмездный дар Божьей благодати и видит его реальную сущность скорее во внутреннем предрасположении, нежели в обращенном наружу деянии. Коммодиан воспринял идею мученичества во всей ее полноте, когда распространил ее на тех, кто, не проливая крови, устоял до конца в любви, смирении, долготерпении и во всех христианских добродетелях.

Примечания:

Исаак Тейлор в своем «Древнем христианстве», где он явно выступает против суеверно завышенной оценки периода «отцов церкви», тем не менее замечает (vol. i, p. 37): «Наши братья из ранней церкви заслуживают уважения и любви; ибо они ревностно стремились сохранить веру в незримое и вечное; они обладали способностью смиренно терпеть самые тяжкие преследования; они отважно защищали свою благую веру перед недовольством философии, светской тиранией, ослепляющим суеверием; они были отстранены от этого мира и отличались крайним самоотречением; они страстно творили дела любви, чего бы это ни стоило; они были щедры и занимались благотворительностью, как никто другой; они с почтением и скрупулезной заботой относились к священным писаниям; и одна эта заслуга, если бы у них не было других, чрезвычайно важна и должна была бы вызвать почтение и благодарность к ним у современной церкви. Как мало многие читающие Библию сегодня думают о том, чего стоило христианам II и III веков просто сохранить и уберечь священные сокровища от ярости язычников!»

«Кровь - это семя христиан». - Прим. изд.

Так пишет и Августин, De Civit. Dei, xviii. 52, однако он упоминает Антонина вместо Марка Аврелия. Лактанций насчитывает шесть гонений, Сульпиций Север - девять.

Исх. 5 - 10; Отк. 17:12 и далее. Августин считал ссылку на египетские казни неподобающей и называл ее чистым измышлением человеческого разума, который «иногда улавливает истину, а иногда заблуждается». Он также уточняет количество гонений, ссылаясь на гонения до Нерона, упоминаемые в НЗ, и на гонения после Диоклетиана, например, при императоре Юлиане и императорах–арианах. «Об этом и тому подобных вещах, - утверждает он, - я не думаю, что можно определить точное количество гонений, которыми была испытана церковь».

0б отношении христианства с законами Римской империи см. Aube, De la legalite du Christianisme dans l"empire Romain au I er siecle. Paris 1866.

См. примечательный отрывок из Ad Scapulam, с. 2: «Tarnen humani juris et naturalis potestatis est unicuique quod putaverit colere, nec alii obest, aut prodest alterius religio. Sed nec religionis est cogere religionem, quae sponte suscipi debeat non vi, cum et hostiae ab animo libenti expostulentur. Ita etsi nos compuleritis ad sacrificandum, nihil praestabitis diis vestris. Ab invitis enim sacrificia non desiderabunt, nisi si contentiosi sunt; contentiosus autem deus non est». Ср. с похожим отрывком в Apolog., с. 24, где Тертуллиан, перечислив разные формы идолопоклонства, к которым в империи относились с терпимостью, продолжает: «Videte enim ne et hoc ad irreligiositatis elogium concurrat, adimere libertatem religionis et interdicere optionem divinitatis, ut non liceat mihi colere quem velim sed cogar colere quem nolim. Nemo se ab invito coli volet, ne homo quidem».

Сообщает Иустин Мученик, родом из Палестины и современник этого разрушения Иерусалима. Apol. I, с. 47. Тертуллиан также говорит, что «был издан указ, запрещающий иудеям пересекать границы этого района» (Adv. Jud., с. 13).

Ad Zephan. 1:15 sqq. Шюрер цитирует этот отрывок, стр. 363.

«Иудейская стена плача» - гигантская стена, стоящая у внешней стороны мечети Эль–Аска рядом с «аркой Робинсона». Там в чистую пятницу 1877 г. я видел большое количество иудеев, старых и молодых, мужчин и женщин, почтенных раввинов с бородами, как у патриархов, и грязных и отталкивающих субъектов, целующих каменную стену и поливающих ее слезами, повторяя из Еврейской Библии и молитвенников Плач Иеремии, Псалом 75 и Псалом 78 и разные молитвы. Ср. Tobler, Topographie von Jerusalem, I. 629.

По поводу литературы о Талмуде см.: Herzog; McClintock & Strong; и особенно Schurer, Neutestamentl. Zeitgeschichte (Leipz. 1874), pp. 45–49, к чему я добавляю очерк Шюрера: Die Predigt Jesu Christi in ihrem Verhaltniss zum Alten Testament und zum Judenthum, Darmstadt 1882. Отношение Талмуда к Нагорной проповеди и немногочисленные сходства между ними обсуждаются Пиком в McClintock & Strong, vol. ix. 571.

Ер. X. 34, al. 43). Ср. Buttner, Geschichte der politischen Hetarien in Athen (1840); Mommsen, De collegiis et sodalius Romanorum (Kiel 1843).

В трех редакциях, двух греческих и одной сирийской. Семь более коротких греческих посланий подлинные. См. далее §165.

Предписания Адриана к Минуцию Фундану (124 или 128 г.), сохраненные Евсевием в переводе на греческий (?. ?., IV. 8, 9), представляют собой почти что указ о веротерпимости, поэтому в их подлинности сомневаются Баур, Кейм и Обэ, но их отстаивают как подлинные Неандер (I. 101, Engl, ed.), Вислер, Функ, Ренан (I.c., р. 32 sqq.). Ренан описывает Адриана как rieur spirituel, un Lucian couronne prenant le monde comme un jeu frivole {«человека, смеявшегося над духовным, коронованного Лукиана, воспринимающего мир как фривольную игру»} (р. 6), и потому более склонного к религиозной свободе, чем серьезный Траян и благочестивые Антонин и Марк Аврелий. Но Фридландер (III. 492) соглашается со словами Павсания о том, что Адриан ревностно почитал богов. Кейм называет его визионером, отмечает его враждебность как иудаизму, так и христианству.

Пий всегда сам приносил жертвы как верховный жрец. Friedlander III. 492.

Так, Уаддингтон почти несомненно доказал, что Квадрат был римским консулом в 142 г. по P. X. и проконсулом Асии с 154 по 155 г., а Поликарп умер 23 февраля 155 г. Ему вторят Ренан (1873), Эвальд (1873), Обэ (1875), Гильгенфельд (1874), Лайтфут (1875), Липсиус (1874), О. В. Гебхардт (1875), Цан, Гарнак (1876), Эльи (1882) и снова Лайтфут (1885, I.e. I. 647 sqq.). Вислер и Кейм умело отстаивают старую дату (166 - 167), опираясь на свидетельство Евсевия и Иеронима, а также на мнение Массона и Клинтона. Но Лайтфут опровергает их возражения (I. 647, sqq.) и поддерживает Уаддингтона.

Med. xi. 3: ?? ???? ????? ?????????, ?? ?? ??????????, ???? ???????????? ??? ?????? ???, ???? ??? ????? ??????, ?????????.

Бодек (I.c., ?. 82 sqq.) утверждает, вопреки общепринятому мнению, что Марк Аврелий был лично равнодушен к язычеству и христианству, что его дань уважения богам, связанная с капитолийским культом и другими, была всего лишь официальной и что, скорее всего, он не был инициатором гонений на христиан. «Er war eben so wenig ein Feind des Christenthums, als er ein Feind des Heidenthums war: was wie religioser Fanatismus aussah, war in Wahrheit nur politischer Conservatismus» (p. 87). С другой стороны, Бодек заявляет, что он испытывал дружескую симпатию к иудаизму, к его монотеистическим и этическим особенностям, и утверждает, что он поддерживал близкие отношения с неким иудейским рабби. Но в его двенадцати книгах «De seipso et ad seipsum» нет ничего, что противоречило бы благочестию просвещенного язычника, неосознанно находящегося под влиянием христианства, однако враждебного ему отчасти из незнания его подлинной природы, отчасти из сознательного понимания своих обязанностей как верховного понтифика государственной религии. Такой же была позиция Траяна и Деция. Ренан (р. 262 sqq.) называет «Размышления» Марка Аврелия «le livre le plus purement humain qu"il y ait. Il ne tranche aucune question controversee. En theologie, Marc Aurele flotte antre le deisme pur, le polytheisme enterprete dans un sens physique, a la facon des stoiciens, et une sorte de pantheisme cosmique» {«самой гуманистической книгой, какая только может быть. Он не касается никаких спорных вопросов. В богословском отношении Марк Аврелий колеблется между чистым деизмом; политеизмом, истолкованным в физическом смысле, на манер стоиков; и чем–то вроде космического пантеизма»}.

Так начинается книга Артура Джеймса Мэйсона «Гонения Диоклетиана».

Максимиан (по прозвищу Геркулий) правил в Италии и Африке, Галерий (Арментарий) - на берегах Дуная, а позже на Востоке, Констанций (Хлор) - Галлией, Испанией и Британией; сам Диоклетиан оставил себе Асию, Египет и Фракию, его резиденция была в Никомедии. Галерий женился на дочери Диоклетиана (несчастной Валерии), Констанций на (названой) дочери Максимиана (Феодоре), оба расстались со своими прежними женами. Константин, сын разведенной Елены, женился на Фаусте, дочери Максимиана (это был его второй брак; отец и сын были женаты на двух сестрах). Он стал кесарем 25 июля 306 г. См. Gibbon, chs. XIII, XIV.

Лактанций (De Mort. Persec, с. 9) называет его «диким зверем», в котором присутствовали «природное варварство и дикость, чуждые римской крови». В конце концов он умер от ужасной болезни, которую Лактанций в подробностях описывает (гл. 33).

Лактанций называет поджигателем Галерия, который, как второй Нерон, готов был подвергнуть опасности дворец, только чтобы наказать безвинных христиан. Константин, живший тогда при дворе, позже во всеуслышанье заявил, что пожар был вызван молнией (Orat. ad Sanct., с. 25), но повторение события придает вес подозрениям Лактанция.

Гиббон в гл. XVI говорит о возможности политического заговора. Рассказывая о пожаре в императорском дворце в Никомедии, он утверждает: «Подозрение, естественно, пало на христиан; было выдвинуто предположение, с некоторой долей вероятности , что эти отчаявшиеся фанатики, провоцируемые своими текущими страданиями и знающие о грядущих бедствиях, вступили в заговор со своими верными братьями, дворцовыми евнухами, замышляя убить двух императоров, которых они ненавидели как непримиримых врагов церкви Божьей». Предположение Гиббона повторяет Буркхардт в своем труде о Константине (Constantine, pp. 332 ff.), но без каких–либо свидетельств в его пользу. Баур отвергает его как искусственное и маловероятное (Kirchengesch. I. 452, note). Мэйсон (р. 97 sq.) опровергает его.

Cm. Lactant., De Morte Persec, ch. 18–19, 32, и Gibbon, ch. XIV (vol. II, 16 в издании Смита). Настоящее имя Максимина было Дайя. Его не следует путать с Максимианом Геркулием (который был старше и умер на три года раньше). Это был грубый, невежественный и суеверный тиран, равный Галерию по жестокости и превосходивший его в невероятной распущенности (см. Lact. I.c., ch. 37 sqq.). Он умер от яда после того, как ему нанес поражение Лициний в 313 г.

Об эдикте Максимина см. Euseb. Mart. Pal. IX. 2; The Acts of Martyrs in Boll., May 8, p. 291, and Oct. 19, p. 428; Mason, l. c. 284 sqq.

Лайтфут оправдывает его в своем документированной статье Euseb., Smith and Wace, Diet, of Christ. Biogr. II. 311.

Или десять лет, если включать сюда местные гонения Максимина и Лициния после первого эдикта о веротерпимости (311 - 313).

Например: «Nomine Christianorum deleto; superstitione Christiana ubique deleta, et cultu Deorum propagato» . См. полные тексты надписей в Baronius ad aпII. 304, no. 8, 9; но они не соответствуют признанию неудачи в эдикте о веротерпимости, и даже Гаме признает их бессмысленными (К. Gesh. ?. Spanien^ I. 387).

Подробности см. в Мартирологиях, «Житиях святых», также в «Анналах» Барония. Этот историк настолько глубоко убежден в «insigne et perpetuum miraculum sanguinis S. Januarii», что считает ненужным ссылаться на конкретных свидетелей, ведь «tota Italia, et totus Christianus orbis testis est locupletissimus!» Ad ann. 305 no. 6.

M. де Брольи (M. de Broglie, L"Eglise et l"Empire, I. 182) дает этому манифесту прекрасную характеристику: «Singulier document, moitie insolent, moitie suppliant, qui commence par insulter les chretiens et finit par leur demander de prier leur maitre pour lui» {«необычный документ, наполовину оскорбительный, наполовину умоляющий, который начинается с оскорбления в адрес христиан, а заканчивается просьбой о том, чтобы они молились за него своему Господу»}. Мэйсон (l.с, р. 299) пишет: «Умирающий император не кается, ни в чем не исповедуется, кроме своего бессилия. Он хочет обмануть и перехитрить разгневанного Христа, притворяясь не гонителем, а реформатором. Он с проклятиями швыряет церкви свой эдикт о веротерпимости и суеверно надеется, что заслужит себе неприкосновенность».

Обычно утверждается (в том числе в Keim, I.c., Gieseler, Baur, vol. I. 454 sqq.), что Константин и Лициний выпустили два эдикта о веротерпимости, один в 312 г. и один в Милане в 313 г., так как в последнем эдикте есть ссылка на первый, но, по–видимому, эта ссылка представляет собой упоминание о ныне утраченных указаниях к правительственным чиновникам в добавление к эдикту Галерия (311), подписанных совместно с Константином. В 312 г. не было никаких эдиктов. См. Zahn и особенно Mason (р. 328 sq.), также Uhlhorn (Conflict, etc., p.497, Engl, translation).

«Ut daremus et Christianis et omnibus liberam potestatem sequendi religionem, quam quiscunque uoluisset». См. Euseb. H.E. X. 5; Lactant. De Mort. Pers., c. 48. Мэйсон (p. 327) говорит, что Миланский эдикт - «это самое первое изложение учения, которое сейчас считается отличительным признаком и принципом цивилизованности, прочным основанием свободы, особенностью современной политики. В нем решительно и четко утверждается совершенная свобода совести, ничем не ограниченный выбор веры».

History of the Rise of the Dutch Republic, vol. II. 504) говорит об ужасном правлении Альбы: «Жестокости, которые творились во время грабежа и разрушения этих сожженных и голодающих городов, почти невероятны; нерожденных детей вырывали из материнской утробы; женщин и детей насиловали тысячами; население сжигалось или разрубалось на куски солдатами; творилось все, что только может придумать жестокость в своей тщеславной непосредственности». Бакл и Фридландер (III. 586) утверждают, что за восемнадцать лет руководства Торквемады испанская инквизиция наказала по меньшей мере 105.000 человек, среди которых 8800 были сожжены. В Андалусии за один год 2000 иудеев было казнено и 17.000 наказано.

?????? ???? ??????? ??? ?????? ??????????? ?????????. Adv. Cels. III. 8. Более древнее свидетельство Мелитона Сардийского в хорошо известном отрывке из его апологии, зафиксированном у Евсевия, IV. 26, относится всего лишь к небольшому количеству императоров– гонителей до Марка Аврелия.

Adv. Haer. IV, с. 33, §9: Ecclesia omni in loco ob earn, quam habet erga Deum dilectionem, multitudinem martyrum in omni tempore praemittit ad Patrem.

Martyrium Polycarpi, cap. 17; ср. с Eusebius, Н.Е. IV. 15.

????? ?????????, ????????, natales, natalitia martyrum.

Lavacrum sanguinis, ???????? ??? ?????, ср. с?ф. 20:22; Лк. 12:50; Мк. 10:39.

Стоит, тем не менее, отметить, что некоторые из поразительных событий, описанных в Martyrium Polycarpi общиной Смирны, отсутствуют в повествовании Евсевия (IV. 15) и могут быть более поздним добавлением.

ГЛАВА I. АНТИХРИСТИАНСКАЯ ПОЛИТИКА РИМСКИХ ВЛАСТЕЙ И ЕЕ ОЦЕНКА ЦЕРКОВЬЮ.

§ 1. Вопрос о причинах, количестве и характере гонений.

§ 2. Реакция и взгляды христианской Церкви на гонения.

§ 3. Судопроизводство над христианами.

ГЛАВА П. СУЩНОСТЬ МУЧЕНИЧЕСТВА И ЕГО ЗНАЧЕНИЕ ПО ПРОИЗВЕДЕНИЯМ ХРИСТИАНСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ.

§ 1. Сущность и назначение мученичества.

§ 2. Мученичество и исповедничество: смысл, значение и различия.

§ 3. Готовность и стремление к мученичеству и их отражение в трудах христианских писателей.

§ 4. Почитание мучеников и исповедников и отношение к «падшим» в христианской Церкви.

ГЛАВА П1. ОТНОШЕНИЕ РИМСКИХ ВЛАСТЕЙ И ОБЩЕСТВА К МУЧЕНИЧЕСТВУ ХРИСТИАН.

§ 1. Мученичество глазами римских властей и их отношение к обвиняемым христианам.

§ 2. Отношение к мученичеству в римском обществе.

ГЛАВА IV. МУЧЕНИЧЕСТВО КАК ОБРАЗЕЦ ПОВЕДЕНИЯ.

§ 1. Натурализм мученических актов, его цель и смысл.

§ 2. Мотивы, побуждавшие христианина к подвигу исповедания и мученичества.

§ 3. Восприятие мучениками собственного подвига и различные модели их поведения.

§ 4. Добровольное исповедание и его место в истории гонений.

Рекомендованный список диссертаций

• Христианство в Римской империи во II-III вв.: К проблеме взаимоотношений новых религиозных течений и традиционного общества и государства 2004 год, кандидат исторических наук Пантелеев, Алексей Дмитриевич

• Греко-иудейские традиции в христианских апологиях II-IV веков 2002 год, кандидат исторических наук Большаков, Андрей Петрович

• Опыт новомученичества в Русской православной Церкви XX века: религиозно-этический анализ: По трудам игумена Дамаскина (Орловского) 2004 год, кандидат философских наук Капура, Наталия Владимировна

• Поэтика сновидений в раннехристианской литературе: на материале "Мученичества Перпетуи и Фелицитаты", "Мученичества Мариана и Иакова" и "Мученичества Монтана, Луция, Флавиана и других мучеников" 2013 год, кандидат филологических наук Крюкова, Анна Николаевна

• Гонение на христиан и кризис античного миросозерцания 1998 год, кандидат исторических наук Амосова, Елена Валентиновна

Введение диссертации (часть автореферата) на тему «Феномен мученичества во взаимоотношениях христианской Церкви и Римской империи: II - начало IV в.»

В связи с обострением религиозных противоречий, как между различными религиозными системами, так и межконфессиональных, обусловленных увеличением активности миссионерской деятельности, возрастает актуальность научных исследований по истории мировых религий вообще и христианства в частности. Немалый интерес с точки зрения как исторической науки, так и современного общества представляет история развития христианской церкви в Римской империи; а такому явлению, как мученичество, принадлежит важная роль в построении взаимоотношений, с одной стороны, христианской Церкви и Римской империи, с другой - обычных христиан и язычников. Причина заключается в том, что мученичество было продуктом этих взаимоотношений и само, в свою очередь, влияло на их развитие: ведь для того, чтобы начались репрессии против христиан^ необходимы были определенные изменения во взглядах властей на эту новую для всего мира религию - изменения, которые превратили последователей Христа, с одной стороны, и языческое население, с другой, из глубоко безразличных друг другу групп в ожесточенных соперников. Вместе с тем именно появление среди христиан первых жертв, пострадавших не за что иное, как за свою религию, породило такое явление, как мученичество, получившее свое идеологическое обоснование и своих героев и оказавшее огромное воздействие на дальнейшие язы-ческо-христианские взаимоотношения.

Исследование феномена мученичества приобретает дополнительную актуальность, учитывая религиозную подоплеку некоторых современных международных и межнациональных конфликтов, являющихся отчасти следствием нетерпимости друг к другу приверженцев различных религий и конфессий, а также в связи с претензиями на мученичество членов современных террористических религиозных группировок (арабское слово «шахид» в переводе означает то же самое, что и греческое слово р.арти<; - «свидетель»1).

1 Болотов В. В. Лекции по истории древней Церкви. В 4 т. М., 1994. Т. И. С. 2.

Кроме того, интересно также и то, что раннее христианство в Римской империи своим положением может напомнить современному исследователю положение нынешних религиозных сект2, за исключением, разумеется, мученичества, получившего такое распространение в первые века нашей эры. Черты сходства, которые можно проследить при их детальном рассмотрении и сравнении, могут служить дополнительными причинами, обусловливающими актуальность данной темы в современной России. Ведь, как и в первые века нашей эры, многие люди, утратившие доверие к представителям традиционных христианских конфессий, вступают в «тоталитарные» секты, предлагающие на первых порах своим адептам нечто, что они, казалось, так долго и безуспешно искали. А отношение к данным явлениям остальной части населения и властей отчасти повторяет отношение языческого народа и римских правителей к христианам до наступления эры гонений и мученичества, естественно, не считая активного проявления агрессии и насилия.

Хронологическими рамками данного исследования являются II век и начало IV века до Медиоланского эдикта 313 г., уравнявшего положение христиан и язычников. Данные границы объясняются тем, что именно в начале II в. н.э. появляются более или менее подробные свидетельства о гибели за веру христиан, на основании которых можно исследовать феномен христианского мученичества. Верхняя граница носит более условный характер, так как известно, что после подписания Медиоланского эдикта Лициний попытался возобновить преследование христиан. Но гонение как таковое начато не было, и к тому же оно было противозаконным в отличие от прежних, когда самих христиан обвиняли в нарушении законов и обычаев государства.

2 Мы не сравниваем деятельность христианских общин эпохи гонений в Римской империи с разрушительной по отношению к окружающим деятельностью некоторых сект и, тем более, исламских террористов. Сходство с некоторыми современными сектами может наблюдаться по таким признакам, как малое количество верующих, неприязнь и даже страх со стороны окружающих и вследствие этого разрыв с семьей и обычным образом жизни, характерным для большинства, а также пассивное или активное отрицание религиозных норм, принятых в обществе.

Степень изученности темы. Несмотря на достаточную, казалось бы, степень изученности темы гонений на христиан в зарубежной литературе и возросший интерес к данной теме в отечественной науке, проблема мученичества как наиболее значительного явления в рамках гонения до сих пор затрагивалась лишь в относительно немногочисленных монографиях; в ряде работ церковных историков рассматривается в основном христианская точка зрения на мученичество почти без сопоставления ее со взглядами на эту проблему языческого населения и властей. Необходимо, однако, отметить, что среди работ по данной проблеме есть немало заслуживающих внимательного изучения.

Еще в XVIII в. Эдуард Гиббон посвятил две главы своей «Истории упадка и разрушения Римской империи»3 гонениям на христиан и их мученичеству. Он рискнул утверждать, что количество мучеников было сильно преувеличено, и что «во время своих внутренних раздоров христиане причинили гораздо больше зла друг другу, чем потерпели от усердия неверующих»4. Однако сам Гиббон впадает в другую крайность, говоря о милосердном и мягком отношении большинства судей-язычников к христианам. Его нападки на христиан и христианство подчас слишком резки, чтобы осторожный и внимательный читатель мог принять как достоверные некоторые его выводы, которые, возможно, происходят от глубокого личного разочарования в христианской Церкви.

В XIX в. французский ученый Э. Ренан посвятил проблеме мученичества ряд страниц своей книги «Марк Аврелий и конец античного мира»5, пытаясь описать психическое состояние мучеников, причины, побуждавшие их действовать именно так, а не иначе, а также описать некоторые ереси, которые оказывали немалое влияние на умы рядовых христиан, например, ересь мон-танистов, известных своим чрезмерно суровым даже по раннехристианским меркам нравственным кодексом. Несмотря на некоторые недостатки, такие

3 Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской империи. СПб., 1997. Т. И.

4 Там же. С. 118-120.

5 Ренан Э. Марк Аврелий и конец античного мира. Ярославль, 1991. как узкие хронологические рамки исследуемого периода (само название книги устанавливает верхнюю границу - конец II в.) и недостаточное освещение некоторых связанных с проблемой мученичества вопросов, например, вопроса о статусе мучеников и исповедников, работа представляет немалую ценность, так как в ней рассказывается об отношении к мученичеству и аскетизму как монтанистов и представителей ортодоксального христианства, так и гностических сект, а также самих мучеников; отношение к мученикам и их стремлению к страданиям и смерти за Христа со стороны просвещенных язычников и т.д.

В 1944 г. вышел третий том «Истории цивилизации» американского ученого Вила Дюранта, названный им «Цезарь и Христос»6 и посвященный истории борьбы римского языческого государства и христианства и победы последнего: «Цезарь и Христос встретились на арене амфитеатра, и Христос одержал верх»7. Автор кратко излагает историю гонений на христиан и описывает основные ереси, существовавшие в ту эпоху. При описаниях страданий христиан нельзя не заметить скептицизма Дюранта. Например, он отмечает «напряженный гиперболизм» и «захватывающую баснословность» актов мучеников; а случайно брошенная им по поводу описания Евсевием пыток христиан фраза - «в нашем распоряжении нет ни одного описания этих событий, оставленного язычниками»8 - наводит на мысль, что ученый сомневается в достоверности этого описания. Разумеется, многое в рассказе церковного историка действительно было преувеличением, но ведь, кроме Евсевия, у нас есть и другие источники, в которых рассказывается о том, каким мучениям подвергались христиане9. Если же принимать за основополагающее

6 Дюрант В. Цезарь и Христос / Пер. с англ. В. В. Федорина. М., 1995.

7 Дюрант В. Цезарь и Христос. С. 701.

8 Там же. С. 700-701.

9 Например, описания у Лактанция в его книге «О смертях преследователей» (Lact. De mort., XVI, 5-8; XXI, 7-11) и «Божественных установлениях» (Lact. Div. Inst., V, 11,9-17), в книге Евсевия «О палестинских мучениках», а также письмо епископа Филеи, сохранившееся благодаря тому же Евсевию (Eus. НЕ, VIII, 10, 4-9). Из языческих источников мы можем назвать, например, «Анналы» Тацита, где в повествовании о Нероне рассказано, каким мучениям были подвергнуты христиане, обвиненные в поджоге (Ann., XV, 44), свидетельство преувеличенности рассказов Евсевия отсутствие описаний, созданных язычниками, то по поводу многих гонений и мучеников можно было бы сказать, что они вообще не происходили.

Среди обобщающих трудов по истории раннего христианства, в которых затрагивается и проблема гонений, можно назвать книгу итальянского ученого-коммуниста А. Донини «У истоков христианской религии»10, где автор описывает события первых веков истории христианства и выражает свое мнение по поводу отдельных вопросов, связанных с гонениями на христиан, как, например, причины гонений на христиан, акты мучеников и их достоверность и т.д.

В работе У. X. К. Френда «Мученичество и гонение в ранней Церкви. Исследование конфликта от Маккавеев до Доната»11, выпущенной в Оксфорде в

10 ем христианства как общественного движения. Монография посвящена подробному анализу гонений и мученичества как неотъемлемой их составляющей, но не более; такой проблемы, как сущность, возникновение и роль мученичества во взаимоотношениях христиан и язычников - простых людей - и тех, кто был у власти, равно как и восприятие мученичества христианами и язычниками, Френд касается лишь постольку, поскольку это имеет отношение к предмету его исследования. Однако монография Френда представляет несомненную ценность благодаря использованию обширного археологического и литературного материала с его анализом и сопоставлением с другими источниками. «Мученичество и гонение в ранней Церкви» является одним из фундаментальных трудов, посвященных данным проблемам в истории раннего христианства. а также «Октавия» Минуция Феликса, в котором Цецилий также упоминает о пытках и мучительных казнях, приготовленных для христиан (Min. Fel. Oct., 12).

10 Донини А. У истоков христианской религии / Пер. с ит. И. И. Кравченко. М., 1989.

11 Frend W. Н. С. Martyrdom and Persecution in the Early Church. A Study of a Conflict from the Maccabees to Donatus. Oxford, 1965.

12 Frend W. H. C. Martyrdom and Persecution in the Early Church. P. 13.

Нельзя не обратить внимание на интересную идею о роли мученичества в обращении язычников, высказанную английским ученым Э. Р. Додцсом в его работе «Язычник и христианин в смутное время»13, опубликованной в 1965 г. Доддс полагает, что нередко христианство принимали люди, «которых осознанно или неосознанно привлекала смерть», из-за возможности мученичества, предоставляемой христианину14, в доказательство чего он указывает на некоторые первоисточники и работы других ученых. Однако проблемы мученичества он касается лишь вскользь и не развивает свою мысль далее.

Кроме монографии В. Френда и работы Э. Р. Доддса, существуют также отдельные статьи в сборниках, посвященных как проблеме мученичества вообще, так и отдельным, более или менее протяженным во времени эпизодам истории гонений на христиан; в частности, статьи английского ученого-марксиста Ж. де Сен-Круа, Т. Д. Барнса, самого В. Френда и др. Однако в большинстве статей проблемы, связанные с феноменом мученичества, освещаются лишь постольку, поскольку это кажется уместным самим авторам.

Тимоти Дэвид Варне в своих статьях «Мученические акты до Деция»15 и «Евсевий и датировка мученичеств»16 рассматривает дошедшие до нас первоисточники с точки зрения их подлинности и соответствия тому периоду, в который происходило описываемое событие («Мученические акты до Деция»), и степени точности датировки того или иного мученичества церковным историком Евсевием Памфилом («Евсевий и датировка мученичеств»). Заметен скептицизм, с которым автор относится к первоисточникам, особенно к трудам Евсевия, и к тому или иному, казалось бы, устоявшемуся в науке мнению. Несомненным достоинством его статей является использование всех доступных ему источников на латинском и древнегреческом языках, а также

13 Доддс Э. Р. Язычник и христианин в смутное время. Некоторые аспекты религиозных практик в период от Марка Аврелия до Константина / Пер. с англ. А. Д. Пантелеева. СПб., 2003.

14 Доддс Э. Р. Язычник и христианин в смутное время. С. 216 - 217.

15 Barnes T. D. Pre-Decian Acta Martyrum // Barnes T. D. Early Christianity and the Roman Empire. London - Harvard, 1984. P. 509 - 531.

16 Barnes T. D. Eusebius and the Date of the Martyrdoms // Les martyrs de Lyon. Paris, 1978. P. 137-141. высокий научный уровень и грамотно построенные выводы, хотя и пробуждающие некоторые сомнения. Однако, кроме статей, у Барнса нет ни одной монографии, посвященной мученичеству или гонениям на христиан в целом.

Ж. де Сен-Круа является автором нескольких научных статей, посвященных теме гонений на христиан, в которых присутствуют некоторые весьма интересные идеи. Так, например, в своей статье «Почему ранние христиане подвергались преследованиям?»17 он отвергает точку зрения своего оппонента А. Н. Шервин-Уайта о том, что христиан судили и приговаривали из-за их «упрямства», проявляемого во время допроса на суде18. Сен-Круа затрагивает в своей статье и проблему добровольного мученичества, однако не идет дальше утверждения о том, что добровольные мученичества могли провоцировать гонения или сделать уже начавшееся гонение более интенсивным19, и предположения о более раннем времени появления случаев добровольного

20 тг мученичества, чем середина II века. Данная статья является лишь частью научной дискуссии, начавшейся между автором и его оппонентом А. Н. Шервин-Уайтом, после работ последнего «Снова о ранних гонениях и рим

11 оо ском праве» и «Римское общество и римское право в Новом Завете» .

М. Финли «Исследования по античной истории» . В данной статье Френд рассматривает проблему провала антихристианской политики Римской империи во второй половине Ш - начале IV в., а также касается вопроса о му

17 Ste-Croix G. E. M. de. Why were the Early Christians Persecuted? // Studies in Ancient Society / Ed. M. Finley. London, 1984. P. 210 - 249.

18 Ste-Croix G. E. M. de. Why were the Early Christians Persecuted? P. 229 - 231.

19 Ibid. P. 234.

20 Ibid. P. 236.

21 Sherwin-White A. N. The Early Persecutions and Roman Law again // JTS, new ser. Vol. III. 1952. P. 199-213.

22 Sherwin-White A. N. Roman Society and Roman Law in the New Testament. Oxford, 1963.

23 Frend W. H. C. The Failure of the Persecution in the Roman Empire // Studies in Ancient Society. P. 263 - 287. ченичестве. Заслуживает внимания утверждение автора, что силу для выживания давала христианской Церкви готовность ее членов умереть за нее24.

В 1978 г. вышел в свет сборник, посвященный гонению в Галлии и лионским мученикам, в котором были напечатаны статьи европейских и американских ученых, среди которых особый интерес представляют работы Уильлг лг пп яма Френда, Генриха Крафта и Жозефа Ришара. Так, Френд в своей статье сопоставляет мученичество этих двух христианок и, объединяя их в один период, отмечает, что для христианства того времени были еще весьма характерны настроения, происходившие из позднеиудейской апокалиптики и

28 истории Маккавеев. В статьях Ришара и Крафта рассматриваются соответственно проблемы соотношения понятий «мученик» и «исповедник» и взаимодействия Церкви с монтанистами. Кроме данных работ, отметим и статьи Р. М. Гранта и Д. Фишвика, первый из которых посвятил свою работу освещению в «Церковной истории» Евсевия судьбы галльских мучеников и личного отношения к ним данного автора, а последний рассматривает вопрос, каким образом провинциальный культ «переместился от живых августов на обожествленные персонажи, а затем обратно к царствующему императору»31.

24 Frend W. H. С. The Failure of the Persecution in the Roman Empire. P. 267.

25 Frend W. H. C. Blandina and Perpetua: two Early Christian Heroines // Les martyrs de Lyon // Colloques Internationaux du Centre National de la Recherche. Paris, 1978. P. 167-175.

26 Kraft H. Die Lyoner märtyrer und der montanismus // Les martyrs de Lyon. S. 233 - 244.

27 Ruysschaert J. Les «martyrs» et les «confesseurs» de la lettre des églises de Lyon et da Vienne // Les martyrs de Lyon. P. 155 -164.

28 Frend W. H. C. Blandina and Perpetua: two Early Christian Heroines. P. 175. О влиянии, прямом или косвенном, книги Маккавеев на христианские повествования о мучениках, а также на творчество таких писателей, как Ириней, Евсевий Памфил, Августин и Иоанн Златоуст, пишет и Р. Мак-Муллен (MacMullen R. Enemies of the Roman Order. Treason, Unrest and Alienation in the Empire. Cambridge, 1966. P. 84).

29 Grant R. M. Eusebius and the Martyrs of Gaul // Les martyrs de Lyon. P. 129 - 135.

30 Fishwick D. The Federal Cult of the Three Gauls // Les martyrs de Lyon. P. 33-43.

В 1993 г. в Британском социологическом журнале была опубликована ста

32 тья Дж. Брайента, в которой автор исследует процесс перехода христианской общины от замкнутой секты к церкви и ее расширения, рассматривая период со второй половины II века до 315 г. и, разумеется, не обходя вниманием гонения на христиан, в которых его интересует изменение отношения Церкви к согрешившим, в том числе, так называемым «падшим».

В статье Э. Ферпосона «Раннехристианское мученичество и гражданское неповиновение» в сборнике «Христианство в связи с иудеями, греками и римлянами» мученичество рассматривается как акт гражданского неповиновения властям с целью отстоять свободу вероисповедания и сравнивается с деятельностью Ганди в Индии и Мартина Лютера Кинга в движении за гражданские права в США33. В своей статье, однако, из-за ее небольшого объема Фергюсон не останавливается подробно ни на одном вопросе, касающемся проблемы мученичества, а обобщает уже сказанное и сообщает свое мнение по этому поводу, естественно, в соответствии с заявленной им точкой зрения, и, тем не менее, его работа представляет немалый интерес для исследования проблемы мученичества, его природы и его роли в жизни христианской Церкви, так как содержит еще один, не совсем привычный взгляд на эту проблему.

Другая статья из этого сборника, написанная Стюартом Джорджем Холлом, «Женщины среди раннехристианских мучеников»34, посвящена роли и месту женщины среди христианских мучеников. Рассмотрев некоторые наиболее известные случаи женского мученичества, такие как мученичество Агафоники, Бландины, Перпетуи и Фелициты, Хариты, а также мученичество Ирины, Холл приходит к выводу, что хотя мученический подвиг и ставил

32 Bryant J. M. The Sect-Church Dynamic and Christian Expansion in the Roman Empire: Persecution, Penitential Discipline, and Schism in Sociological Perspective // BJSoc. 1993. Vol. 44, № 2. P. 303 - 339.

33 Ferguson E. Early Christian Martyrdom and Civil Disobedience // Christianity in Relation to Jews, Greeks, and Romans. New-York; London, 1999. P. 267 - 277.

34 Hall Stuart G. Women among the Early Martyrs // Christianity in Relation to Jews, Greeks and Romans. P. 301-321. женщину на один и тот же уровень с мужчиной, однако, если ей удавалось выжить, то в ортодоксальной церкви она не могла рассчитывать на почетное положение учителя или священника. Действительно, мы не встречаем в раннехристианской литературе упоминаний о женщинах-исповедницах, ставших учителями или пресвитерами. Впрочем, справедливости ради следует сказать, что, во-первых, ненамного чаще мы сталкиваемся и с упоминаниями о выживших после своего исповедания женщинах: в большинстве случаев рассказы о них оканчиваются казнью; во-вторых, у нас слишком мало свидетельств и о тех случаях, когда исповедники становились пресвитерами, так как обычно об их жизни после гонения источники умалчивают, если только это не священнослужители и не писатели. Обращает на себя внимание и утверждение Холла о соотношении терминов «мученик» и «исповедник»: автор утверждает, что «исповедник» и «мученик» - это одно и то же, и что существование живых мучеников вполне возможно36. На этом основании он постоянно называет своих героинь то мученицами, то исповедницами, даже не приводя из христианских источников убедительных доказательств идентичности этих терминов.

В последнее время появляется большое количество статей, посвященных различным проблемам истории христианства и мученичества, причем в основном популярностью пользуются тендерная тематика и проблема насилия в античном обществе, для исследования которой богатый материал дает как раз история гонений на христиан. Например, в 1985 г. была опубликована статья Мэри Энн Росси «Мученичество Перпетуи, обычной женщины поздней античности»37, где автор весьма подробно исследует данный агиографический памятник38; в 1993 г. вышла статья Крис Джонс «Женщины, смерть и

35 Ibid. Р. 321.

36 Ibid. Р. 302.

37 Rossi Магу Ann. The Passion of Perpetua, Everywoman of Late Antiquity // http://www.womenpriests.org/theology/rossi2.asp.

38 Следует отметить, что мученичество Перпетуи вообще привлекает внимание многих исследователей истории ранней Церкви. право во время христианских гонений», посвященная вопросу о казнях хри

39 стианских мучениц в соответствии с римскими законами.

В конце XX - начале XXI века также издаются монографии, посвященные истории гонений и мученичества, например, книга английской исследовательницы Э. Джойс Солсбери «Кровь мучеников. Непредвиденные последст

40 вия античного насилия» , в которой автор исследует «некоторые идеи, которые сформировались в эту основополагающую эпоху» и демонстрирует, что уже в IV столетии «христианские лидеры поняли, как влиятельны мученики и как трудно управлять этим влиянием»41. В 1995 г. выходит в свет небольшая, но весьма ценная монография профессора Г. У. Бауэрсока «Мученичество и Рим», в которой рассматриваются взаимоотношения мучеников и языческого римского государства, а также исследуются гражданская роль мученичества и проблема связи мученичества и самоубийства, которым он посвятил две главы своей монографии42.

В дореволюционной отечественной науке проблема мученичества была затронута в трудах таких известных ученых, как профессор Московской Духовной Академии А. П. Лебедев43 и профессор Санкт-Петербургской Духовной Академии В. В. Болотов44.

Рассуждая о причинах гонений на христиан, А. П. Лебедев говорит о мучениках и значении их страданий в том же духе, в каком написал свою статью спустя почти целое столетие Э. Ферпосон: «кровь мучеников льется, но недаром льется эта кровь: ею покупается дражайшее из всех прав человеческих - право свободного христианского убеждения»45. Это, пожалуй, единственное высказывание ученого, из которого можно узнать о его позиции по

Jones С. Women, Death and Law during the Christian Persecutions // Martyr and Martyrolo-gies / Ed. D. Wood. Cambridge (Mass.), 1993. P. 23 - 34.

Salisbury Joyce E. The Blood of Martyrs. Unintended Consequences of Ancient Violence. New-York - London, 2004.

41 Salisbury Joyce E. The Blood of Martyrs. P. 3.

42 Bowersock G. W. Martyrdom and Rome. Cambridge, 1995. P. 41-74.

43 Лебедев А. П. Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире при Константине Великом. СПб., 2003, passim.

44 Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. В 4 тг. М., 1994. Т. И. С. 2 - 9.

45 Лебедев А. П. Эпоха гонений на христиан. С. 9. отношению к мученичеству. В дальнейшем же при упоминании о каких-либо христианах, погибших за свою веру, он ограничивается анализом мученических актов и других свидетельств с точки зрения их подлинности и соответствия истине сообщаемых ими сведений. Монография Лебедева имеет немалое значение и интересна тем, что, во-первых, церковный историк проводит анализ сохранившихся источников с присущей ему тщательностью и добросовестностью, а, во-вторых, несколько упуская из виду отношение к мученичеству христиан и его влияние на их поведение, он уделяет большое внимание отношению к христианам язычников - простых людей и должностных лиц.

В. В. Болотов, чьи лекции по истории Древней Церкви были опубликованы вскоре после его смерти, придает проблеме мученичества такое значение, какое вообще возможно при чтении лекций по истории Церкви в общем. Так, описывая некоторые из ересей, он обязательно упоминает об отношении их основателей и приверженцев к мученичеству46. Кроме того, в самом начале второго тома проблеме мученичества уделяется несколько страниц, где ученый подробно разбирает происхождение и значение слов «мученик» и «исповедник», утверждая, что правильнее было бы употреблять вместо слова «мученик» слово «свидетель» как наиболее близкое по значению к древнегреческому слову «цартод»47.

В XX веке в Советском Союзе выходят в свет монографии, посвященные истории раннего христианства, среди которых можно назвать книги И. С. Свенцицкой «От общины к церкви»48 и «Тайные писания первых христиан»49, А. Б. Рановича «Очерк истории раннехристианской церкви»50, А. П.

46 См., например, его описание монтанизма. Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. И. С. 351-364.

47 Болотов В. В. Лекции по истории Древней Церкви. Т. II. С. 2 - 9.

48 Свенцицкая И. С. От общины к церкви // Раннее христианство: страницы истории. М., 1989.

49 Свенцицкая И. С. Тайные писания первых христиан. М., 1981.

50 Ранович А. Б. Очерк истории раннехристианской церкви // Ранович А. Б. О раннем христианстве. М., 1959. С. 196-454.

Каждана «От Христа к Константину»51, Р. Ю. Виппера «Рим и раннее христианство»52. Появляются и статьи, посвященные, в частности, гонениям на христиан, например, статьи Е. М. Штаерман53, М. Е. Сергеенко54. Однако, так как исследования по истории христианства должны были основываться на теории научного атеизма, ученые, затрагивающие тему гонений на христиан, должны были либо утверждать, что гонений и, соответственно, мучеников было гораздо меньше, чем об этом пишут55, либо рассматривать борьбу язычества с христианством как борьбу эксплуататоров против набирающих силу народных масс и борьбы за независимость56. Так, например, И. С. Свенциц-кая в своей книге «От общины к церкви» утверждает, что Септимий Север издал в Египте особое распоряжение против обращения в христианство и иудаизм, так как «в Египте эти вероисповедания были достаточно распространены, и их религиозные лозунги использовались для выступлений против

51 Каждая А. От Христа к Константину. М., 1965.

52 Виппер Р. Ю. Рим и раннее христианство // Избранные сочинения в 2-х тт. Т. II. Ростов-на-Дону, 1995. С. 205 - 477.

53 Штаерман Е. М. Гонения на христиан в Ш веке // ВДИ. 1940. № 2. С. 96-105.

54 Сергеенко М. Е. Гонение Деция // ВДИ. 1980. № 1. С. 170-176.

55 Например, В. А. Федосик, основываясь на малом количестве надписей со словом «мученик» в западной части империи, относящихся к III - IV вв., опровергает «распространенный среди теологов тезис о большом количестве христиан, погибших при гонениях» (Федосик В. А. Церковь и государство: Критика богословских концепций. Минск, 1988. С. 6). Но ведь христиане не обязательно выбивали это слово на надгробии или в катакомбе рядом с нишей для покойника; к тому же часто уже готовые надгробия покупались ими у мастеров-язычников, почему в христианских надписях не раз встречается даже посвящение богам Манам (буквы D М) (См.: Федорова Е. В. Введение в латинскую эпиграфику. М., 1982. С. 200). Наконец, нельзя забывать и о том, что многие христиане, особенно с середины III века, умирали исповедниками, а не мучениками, а также о том, что власти могли не отдать тела казненных мучеников их собратьям по вере. А. Б. Ранович также считал количество погибших в результате гонений в некоторых случаях преувеличенным (Ранович А. Б. Очерк истории раннехристианской церкви // Ранович А. Б. О раннем христианстве. М., 1959. С. 335,411). Дж. Брайент также пишет, что количество жертв в первые два столетия христианства было незначительным (Bryant J. М. The Sect-Church Dynamic and Christian expansion in the Roman Empire. P. 314).

56 Похожие рассуждения (относительно социально-экономической и политической подоплеки гонений) встречаются и у некоторых иностранных ученых, например, у А. Донини (Донини А. У истоков христианской религии. С. 179, 185, 188 и т.д.); намекает на политическую подоплеку Дж. Джонсон (Johnson G. J. De conspiration delatorum: Pliny and Christians Revisited//Latomus. 1988. T. 47, fasc. 2. P. 418,421-422). властей» , то есть что Север таким образом стремился оградить Египет и всю империю от мятежей и народных восстаний; а Е. М. Штаерман прямо указывает на то, что «христианство возникло как движение рабов и бедняков, бесправных и угнетенных, покоренных и рассеянных Римом народов», и что именно это является основной причиной правительственных гонений Ш ве

СО ка. Но, если не обращать внимание на неизбежные (и нередко используемые самим автором против его воли) идеологические клише, можно увидеть, что на страницах данных работ высказывается немало интересных замечаний, касающихся истории гонений на христиан и взаимоотношений христианской Церкви с римским государством - того фона и тех обстоятельств, без изучения которых исследование феномена христианского мученичества было бы затруднительно.

В современной российской науке ситуация такова, что несмотря на, казалось бы, большое количество трудов по истории ранней христианской церкви, значительное их число представляет собой переизданные труды дореволюционных российских ученых или переведенные на русский язык работы зарубежных историков античности и церкви, а также обзорные труды, в том числе и научно-популярную литературу, по истории христианства, в которых проблема мученичества и его роли в лучшем случае удостаивается считанного количества страниц, а чаще всего лишь нескольких упоминаний в тех случаях, когда авторам это представляется необходимым59.

Однако сейчас в отечественной науке также пробуждается интерес к истории раннего христианства, которой в основном посвящаются научные статьи, но не монографии. Различные вопросы, связанные с гонениями на христиан и - косвенным образом - с христианским мученичеством, исследуются в рабо

57 Свенцицкая И. С. От общины к церкви // Раннее христианство: страницы истории. М., 1989. С. 169.

58 Штаерман Е. М. Гонения на христиан в III веке. С. 99. См. также: Ранович А. Б. Очерк истории раннехристианской церкви. С. 327.

59 См., например: Лортц Й. История Церкви. М., 1999; Гонсалес Хусто JI. История христианства. СПб., 2003; Тальберг Н. История христианской церкви. М., 2000; Поснов М. Э. История христианской Церкви (до разделения Церквей 1054 г.). М., 2005. тах Е. В. Сергеевой (Амосовой)60, Ю. К. Колосовской61, Е. М. Розенблюма62, А. Д. Пантелеева63, А. В. Колобова64 и т.д.

Итак, несмотря на большое, казалось бы, количество работ, мы видим, что тема христианского мученичества как одного из феноменов истории раннего христианства еще не нашла более или менее заинтересованного исследователя в современной отечественной науке.

Источниковая база. Доступные нам источники обильны и разнообразны, но в основном это письменные источники.

Целесообразным представляется разделить все письменные источники на источники языческого65 и христианского происхождения. Последние, разу

60 Амосова Е. В. Гонение на христиан и кризис античного миросозерцания / Автореф. дисс. на соиск. уч. степ. канд. ист. наук. Великий Новгород, 1998; она же: Спонтанные гонения на христиан как проявление кризиса античного массового сознания // Античный мир и археология. Вып. 10. Саратов, 1999. С. 88 - 97; она же: «Золотой век» в Римской империи, гонения на христиан и проблема толерантности в античном обществе // Вестник НовГУ. Серия «Гуманитарные науки: история, литературоведение, языкознание». 2003. № 25. С. 4-8.

61 Колосовская Ю. К. Христианские общины позднеримского города на Дунае // Человек и общество в античном мире / Отв. ред. д. ист. наук JI. П. Маринович. М., 1998. С. 224 - 266; она же: Агиографические сочинения как исторический источник // ВДИ. 1992. № 4. С. 222 -229. л)

Розенблюм Е. М. Античная героическая традиция и христианское мученичество на примере св. Игнатия и Анаксарха // Antiquitas Juventae / Под ред. Е. В. Смыкова, А. В. Мосол-кина. Саратов, 2006. С. 203 - 211; он же: Представления о поведении мученика на материале «Мученичества св. Иустина Философа» // Antiquitas Juventae. Саратов, 2007. С. 271 - 280; он же: Идеал поведения мученика в поэме Пруденция «О венцах» // Antiquitas Juventae. Саратов, 2008. С. 150 - 175.

63 Пантелеев А. Д. «Допустим, что темница даже христианам в тягость»: раннее христианство и тюрьма // Власть и культура. Сборник конференции памяти основателя Центра исторической психологии В.П. Денисенко (25 ноября 2006 г.). СПб., 2007, сс. 87-101 // Режим доступа: http://sno.7hits.net/html-textes/pant; он же: Христиане и римская армия от Павла до Тертуллиана // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира / Под ред. проф. Э. Д. Фролова. Вып. 3. СПб., 2004. С. 413 - 428; он же: Христианство в Римской империи во 11 - III вв. (К проблеме взаимоотношений новых религиозных течений и традиционного общества и государства) / Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. ист. наук. СПб, 2004; он же: Христиане в правление Марка Аврелия // Мнемон. Вып. 4. 2005. С. 305 - 316; он же: Жертвы глобализма: эдикт Каракаллы и положение христиан в начале III в. // Мнемон. Вып. 5. 2006. С. 95 - 110; он же: Религиозная терпимость и нетерпимость в Риме во II - III вв. // Мнемон. Вып. 5.2006. С. 407 - 420.

64 Колобов А. В. Римская армия и христианство на востоке империи (И - начало IV в. н.э.) // Вестник Пермского государственного университета. Вып. 5. 2005. С. 21-25. Режим доступа: http://paxb2.narod.ru/rome/kolobovarmy.doc.

6 Под источниками языческого происхождения здесь имеются в виду источники, созданные авторами-нехристианами. меется, более многочисленны, так как, во-первых, Церковь была заинтересована в том, чтобы сохранить свидетельство о доблести и вере своих мучеников, а, во-вторых, мученичество было реальностью, с которой неизбежно сталкивался в эпоху гонений любой христианин, и, столкнувшись с этой реальностью, не мог оставаться равнодушным. Отсюда множество актов мучеников, которые составлялись свидетелями гибели за веру своих собратьев непосредственно после этого события или спустя некоторое время, иногда через несколько лет; большое количество трактатов, посвященных мученичеству и мученикам, порой с подробными инструкциями, как вести себя, что следует и чего не следует делать; писем к мученикам и от них, а также упоминаний как о тех, кто завершил свое свидетельство смертью и тех, кто остался после всех испытаний в живых, так и о тех, кто, испугавшись или не выдержав мучений и угроз, совершил требуемое властями действие; наконец, даже поэтических произведений, посвященных мученикам.

Непосредственные воспоминания о свидетельстве за веру и смерти христианских мучеников дошли до нас в актах и страстях (passiones, fxccpTUpicx), которые с Нового времени неоднократно издавались и переиздавались в том или ином составе, в зависимости от того, по какому принципу отбирались эти свидетельства. Акты и страсти представляют собой два различных типа агиографической литературы. Акты представляют собой записи судов над мучениками, которые не обязательно были дословными, но могли быть основаны на воспоминаниях свидетелей: большая часть актов пересказывает диалоги между мучениками и судьями66; страсти же являются описаниями последних дней и смерти мученика; наконец, жития представляют собой самый позд

66 Ю. К. Колосовская называет агиографию «особым жанром позднеантичной культуры»: «агиографические сочинения были написаны в излюбленной для античности форме диалогов и элогий, более всего подходивших для прославления христианского мученика и одерживаемой им победы над языческим многобожием» (Колосовская Ю. К. Христианские общины позднеримского города на Дунае. С. 242).

67 Salisbury Joyce Е. The Blood of Martyrs. P. 4. Любопытную классификацию предложил еще в первой половине XX века И. Делайе, выделявший в агиографической литературе исторические страсти, панегирики мученикам и «искусственные» страсти. См. Delehaye H. Les passions des martyrs et les genres littéraires. Bruxelles, 1921. P. 9. ний по времени возникновения тип агиографической литературы. Последние создавались по определенному, выработанному в течение большого промежутка времени, канону.

В настоящее время исторической наукой установлено, насколько уверенно можно считать те или иные акты или страсти подлинными и относящимися к тому времени, в какое пострадал данный мученик. Безусловно, это важная информация, которая помогает выяснить, что действительно происходило с героями этих описаний и как эти события воспринимались. Мы можем с достаточной степенью уверенности заявлять о подлинности многих мученических актов, прежде всего, благодаря их происхождению: в римской системе управления фиксации судебных процессов уделяли немалое внимание, и рядом с судьей должен был сидеть секретарь или другое лицо, которое отвечало за запись хода судебного процесса, в том числе и выносимого приговора (Pas. Seil., 14; Mart. Pion., 9, 1-3 etc.). Вероятно, именно по этой причине до нас дошло немало актов мучеников: христиане заботились о том, чтобы разыскивать и сохранять как можно больше свидетельств о подвигах мучеников и платили иногда большие деньги за то, чтобы их допустили к судебным архивам68. Впоследствии, когда Церковь перестала быть гонимой, эта задача облегчилась.

Однако, как пишет А. Г. Дунаев, работа с агиографической литературой осложняется тем, что, во-первых, христиане были заинтересованы в «литургическом и духовно-назидательном использовании» мученических актов; во-вторых, задача определения фактической достоверности трудновыполнима

68 Например, составитель актов Тараха, Проба и Андроника заплатил, как указано в прологе к этим актам, двести денариев чиновнику за допуск к необходимым материалам (См.: Акты св. мучеников Тараха, Прова и Андроника. Послание Киликийских христиан к Ико-нийцам // Журнал «Духовная беседа, еженедельно издаваемая при Санкт-Петербургской Духовной Академии. СПб., 1859. T. VIII. С. 41 - 57, 91 - 108). Ю. К. Колосовская также отмечает использование составителями агиографических памятников исторических источников и данных устной традиции (Колосовская Ю. К. Агиографические сочинения как исторический источник // ВДИ. 1992. № 4. С. 223). В то же время А. Донини исключает использование государственных судебных архивов составителями актов мучеников и пишет, что «в лучшем случае речь могла идти о заметках какого-либо верующего, присутствовавшего на суде» (Донини А. У истоков христианской религии. С. 203). из-за того, что «обычные способы (исторические детали, хронология, формальный анализ, сопоставление с папирусами и подлинными юридическими

69 документами и т.п.) не всегда являются доказательными» .

Жития святых во многом отличаются от актов и страстей мучеников, и в качестве исторического источника их использовать сложнее, прежде всего из-за условного характера повествования: самым главным в житии является подвиг мученика и его страдания, а то, в каком году они имели место, в какой местности и кто присутствовал на суде, а также обстоятельства, связанные с мученичеством, и историческая эпоха рассматривались как второстепенные, и хотя те или иные указания все-таки даются, они чаще всего не вполне точны. Но нельзя забывать, что жития создавались их авторами не как исторический источник в собственном смысле слова и даже, возможно, не как источник по истории христианства, а скорее как благочестивое чтение (на Руси, например, ежемесячные сборники житий, составленные сначала митрополитом Макарием, а затем святителем Димитрием Ростовским, получили название Четиих Миней и представляли собой любимое чтение на каждый день). Редкому верующему пришло бы в голову анализировать житие и страдание того или иного святого как источник знаний по истории церкви. Более того, жития появляются гораздо позже, чем акты и страсти мучеников, и чаще всего являются их литературной переработкой. И все же это не означает, что житиями святых невозможно воспользоваться. В целом ряде случаев это единственная, пусть и сильно переработанная версия более древних агиографических памятников, которые по тем или иным причинам не сохранились до нашего времени, и здесь без житийной литературы не обойтись. Нужно только осторожно относиться к событийной канве того или иного жития, по возможности отделяя достоверные или хотя бы правдоподобные сведения от недостоверных.

69 Дунаев А. Г. Предисловие к мученичеству св. Поликарпа // Писания мужей апостольских. М., 2003. С. 393 - 394.

Наконец, необходимо отметить, что даже признанные недостоверными или приукрашенными источники могут пролить свет на некоторые вопросы, связанные с мученичеством в истории Церкви и Римского государства: дополнительные детали могут указывать на эмоциональное отношение к мученикам и представления авторов о мученичестве. К созданию приукрашенных или даже полностью недостоверных свидетельств автора в большинстве случаев подталкивали вполне определенные цели.

В данной работе используется оксфордское собрание актов мучеников под редакцией Герберта Мусурильо, который выполнил параллельный перевод этих документов с древнегреческого и латинского языков на английский и снабдил тексты некоторыми необходимыми комментариями. Некоторые из этих текстов уже переведены на русский язык, как, например, мученичество

71 св. Иустина Философа и его товарищей и житие святого Аполлония Отшельника72, однако большая часть остается непереведенной на русский язык.

Безусловно, источником наших сведений о христианстве и некоторых представлений о мученичестве является Священное Писание, откуда и черпались познания в области христианской нравственности, руководившие как всеми христианами, так и, в частности, мучениками. Однако кроме книг Священного Писания, которые почитались уже древними христианами и были включены в число канонических, существовали и другие сочинения о святом семействе и об апостолах, не вошедшие в христианский канон и получившие название апокрифов. Разумеется, нельзя воспринимать их буквально как ис

70 The Acts of the Christian Martyrs. Oxford, 1972.

71 Мученичество св. Иустина Философа // Сочинения древних христианских апологетов / Пер. с древнегреч. А. Г. Дунаева. СПб., 1999. С. 362 - 372.

72 Житие святого Аполлония Отшельника // Сочинения древних христианских апологетов / Пер. с древнеарм. В. А. Арутюновой-Фиданян. С. 394 - 406.

73 А. П. Скогорев пишет, что христианским апокрифами можно назвать те сочинения, которые отвечали сразу трем условиям: «во-первых, сюжет произведения связан с библейской историей, а действующими лицами являются ее персонажи; во-вторых, данный текст не вошел в состав Священного Писания; и, главное - он в то или иное время претендовал на роль источника веры или же воспринимался таковым» (курсив А. П. Скогорева). Скогорев А. П. Раннехристианская апокрифика и религиозные искания народных масс позд-неантичной эпохи // Скогорев А. П. Апокрифические деяния апостолов. Арабское евангелие детства Спасителя. СПб., 2000. С. 11-12. торические источники, так как часто они полны фантастических или слишком натуралистичных подробностей, но апокрифические писания отражали настроения верующих той эпохи, в которую были созданы, и отчасти формировали религиозные стереотипы в тех кругах, где их почитали источником веры. Из апокрифов так же, как и из канонических книг Священного писания, черпались сравнительные обороты, символика и способы восприятия мира. Ведь окончательно список книг Нового Завета был составлен на Карфагенском соборе 419 года, и даже после этого некоторые апокрифические сочинения продолжали пользоваться популярностью, и именно они стали источником тех сведений из жизни Марии, Иосифа, апостолов, которыми мы теперь располагаем: рассказы о рождестве и детстве Марии, о способе распятия апостола Петра (вниз головой) и др.

Интересную группу первоисточников христианского происхождения представляют апологии, особенно часто появлявшиеся во II - нач. Ш вв. Их авторы - Юстин-Философ (нач. П в. - 165-166 гг.)74, Татиан (ок. 120 - ок. 175 яг 7*7 - г.) , Аристид (II в.), Афинагор (II в. Мелитон (П в.) , Тертуллиан (ок. 160 - после 220 г.) - обращались как к отдельным лицам, так и ко всему языческому населению империи с целью убедить их в том, что благодаря своему нравственному поведению и повиновению законам христиане являются не только безвредными, но даже полезными подданными, а, следовательно, их

74 Юстин - философ и мучеиик. Творения / Пер. прот. П. Преображенского. М., 1995.

75 Татиан. Слово к эллинам / Пер. Д. Е. Афиногенова // Раннехристианские апологеты II -IV вв. М., 2000. С. 93-105.

76 Афинагор. Предстательство за христиан Афинагора Афинянина / Пер. А. В. Муравьева // Раннехристианские апологеты. С. 45 - 73.

77 Фрагмент апологии Мелитона сохранился в «Церковной истории» Евсевия Памфила (НЕ, IV, 26,5-11).

Тертуллиан. Апологетик // Тертуллиан. Апология / Пер. с лат. Киево-Печерской Лавры. М.; СПб., 2004. С. 210-297.

79 А. В. Вдовиченко пишет, что авторами апологий преследовалась двоякая цель: «отстоять христианство средствами литературной борьбы и одновременно огласить в истине своих явных или подразумеваемых адресатов - интересующихся собеседников, что для обеих сторон мыслилось небесполезным». Вдовиченко А. В. Христианская апология. Краткий обзор традиции // Раннехристианские апологеты. С. 5. форме обращения к слушателям, так и к популярному среди античных писателей жанру диалога, как это, например, делает в своей апологии Минуций

Феликс (втор. пол. II - нач. III в.) . Вероятнее всего, появление апологий в таком количестве именно во II веке было действительно, как полагал Гастон Буассье, связано с надеждами христиан на разумных и гуманных императоров, которых, как они думали, можно попытаться убедить в целесообразности проводить более снисходительную политику по отношению к верующим во Христа81, не опасаясь при этом новых репрессий, которые порождаются вспышками гнева и раздражения, когда государством руководят менее уравновешенные правители. Последующие события, правда, не оправдали этих надежд, однако новые апологии время от времени призывали языческое население и власти к человечности и здравому смыслу. Наличие апологий показывает, что христианских писателей все же не оставляла надежда на прекращение гонений в государстве, несмотря на то, что именно эти гонения доставляли Церкви столько прославляемых затем мучеников.

Немалое количество богословских трактатов было посвящено мученичеству и поведению христиан во время гонений. Наиболее ранними среди них являются сочинения африканского христианского писателя Тертуллиана, вероятно, наиболее плодовитого из всех латинских христианских авторов. Известно, что он стал христианином уже в зрелом возрасте, а около 203 - 204 г. увлекся монтанизмом, в котором находил ту строгость нравов и тот мистицизм, которых не мог найти в ортодоксальной Церкви, а примерно в 213 г. окончательно перешел в монтанизм. Если проследить развитие взглядов Тертуллиана в его произведениях, то мы заметим, что до 203 - 204 гг. они рисуют истинного приверженца Церкви, борца с ересями и красноречивого апо

80 Минуций Феликс. Октавий / Пер. прот. П. Преображенского // Сочинения древних христианских апологетов. С. 226 - 271.

81 Буассье Г. Падение язычества. Исследование последней религиозной борьбы на Западе в IV веке // Собрание сочинений в 10 тт. СПб., 1998. Т. V. С. 348.

82 О самом Тертуллиане см.: Преображенский П. Тертуллиан и Рим. М., 2004. логета. Таковы, в частности, его «Апология»83, «К язычникам»84, «Противоядие от скорпионов» - трактат, направленный против гностиков, а также, возможно, трактаты «О крещении», «К мученикам», «О зрелищах», «О покаянии». Далее в его трактатах все явственнее прослеживается уклон в сторону монтанизма; например, это хорошо видно в таких трактатах, как «О ду

ОС OfC п»т OQ ше» , «К Скапуле» , «О венке воина» , «О бегстве во время гонения» , «О

89 посте, против «душевных» христиан» и т. д.

К литературе, специально посвященной вопросу о поведении христиан во время гонений и о мученичестве, можно отнести также «Увещание к мученичеству» Оригена (ок. 185 - 254 г.)90 и сочинения Киприана Карфагенского (ок. 200 - 258), среди них «Книгу о падших»91, «Похвала мученичеству»92 и «Письмо к Фортунату об увещании к мученичеству» .

Ориген, как известно, родился в христианской семье, его отец претерпел мученическую смерть во время гонения при Септимии Севере. Сам Ориген вскоре стал учителем Александрийской огласительной школы. Во время гонения при Деции Ориген был схвачен и заточен в темницу, однако мучеником не стал и был выпущен на волю, а через два или три года скончался.

Жизнь Киприана Карфагенского известна нам благодаря его диакону Пон-тию, написавшему биографию епископа, а также из его собственных писем и

83 Тертуллиан. Апология / Пер. с лат. Киево-Печерской Лавры. М.; СПб., 2004. С. 210 -297.

84 Тертуллиан. К язычникам // Тертуллиан. Апология. С. 145 - 209.

85 Тертуллиан. О душе / Пер., в ступ. Статья, комментарии и указатель А. Ю. Братухина. СПб., 2004.

86 Тертуллиан. К Скапуле / Пер. с лат. Киево-Печерской Лавры. С. 308 - 314.

87 Tertulliani De corona // PL. Vol. 2. Col. 73 - 102.

88 Tertulliani De fuga in persecutionis // PL. Vol, 2. Col. 101-120.

89 Tertulliani De jejuniis // PL. Vol. 2. Col. 953 - 978.

90 Ориген. Увещание к мученичеству // Отцы и учители Церкви III в. Антология в 2-х тт. / Сост. иеромонах Иларион (Алфеев). М. 1996. Т. II. С. 36 - 67.

91 Киприан. О падших // Творения святого священномученика Киприана, епископа Карфагенского. М., 1999. С. 208 - 231.

92 Киприан. Похвала мученичеству // Творения святого священномученика Киприана. С. 386 - 404. Подлинность данного сочинения доказать трудно, но так же трудно и признать их подложными. Вероятно, поэтому «Похвала мученичеству» была включена редакторами данного издания в число сочинений Киприана.

93 Киприан. К Фортунату об увещании к мученичеству // Творения святого священномученика Киприана. С. 354 - 376. трактатов. Став христианином уже в зрелом возрасте, Киприан впоследствии был посвящен в епископы Карфагенской церкви. Во время гонения при Де-ции он скрылся, но продолжал заботиться о своей церкви посредством переписки, а в годы гонения при Валериане был казнен. По его письмам и трактатам мы можем проследить, какие вопросы волновали христиан того времени и как изменялась позиция Церкви по отношению к проблеме власти епископа и проблеме отпавших, то есть принесших жертвы другим богам, а также к крещению младенцев и другим проблемам.

В остальных богословских трактатах о мученичестве лишь упоминается, однако эти несколько абзацев, а иногда лишь несколько строк, встречающихся в порой весьма обширных трудах, дают исследователю немало ценной информации о тех деталях в отношении христианской Церкви к мученичеству, которые могли ускользнуть из поля зрения авторов трактатов, целиком посвященных этому феномену. Так, например, об особых привилегиях мучеников и исповедников упоминается в «Апостольском предании» Ипполита Римского (Hipp., 9) ив сочинениях Тертуллиана «О душе» и «О посте.»; вопрос о готовности к мученичеству и стремление к нему затрагивает также Климент Александрийский (ок. 150 - ок. 215 г.) в своих «Строматах» (Clem. Alex., Strom., IV, passim)95.

Эпистолярное наследие христианских писателей также содержит немало ценных сведений о том, как воспринималось мученичество и гонения в современную им эпоху, и как они сами относились к этому вопросу, например, послания Игнатия Антиохийского96, переписка Киприана Карфагенского97,

94 Св. Ипполит Римский. Апостольское предание / Пер. с латинского и предисл. свящ. П. Бубуруза // Богословские труды. М., 1970. Вып. 5. С. 276 - 296.

9 Климент Александрийский. Строматы / Пер. с древнегреч. Е. В. Афонасина. В 3-х тт. СПб., 2003. T. II.

96 Игнатий Антиохийский. Послания св. Игнатия Богоносца / Пер. прот. П. Преображенского. СПб., 1902.

97 Ван Эйсинга, однако, сомневается в том, что письма св. Киприана, как и более поздних отцов Церкви, действительно были настоящими письмами, хотя они и были адресованы и отправлены некоему кругу лиц. Он указывает, что данные письма были написаны для общественного чтения, и что на Киприана, Лактанция и других отцов Церкви большое влияние имело наследие Сенеки (Van den Bergh van Eysinga G. A. Early Christianity"s Letters /

Дионисия Александрийского, а также коллективные послания галльских Церквей Церквам в Малой Азии и Смирнской Церкви к церкви Филомелий-ской. Последние, как и письма Дионисия Александрийского, сохранились лишь в более или менее обширных цитатах в «Церковной истории» Евсевия Памфила (ок. 260 - ок. 340), которая ценна для нас не только как первая попытка полностью изложить историю христианства от времен Иисуса Христа до периода, современного Евсевию, но и как произведение, включающее в себя не дошедшие до нас в оригинальном виде фрагменты письменных памятников той эпохи98.

Наконец, одну из наиболее интересных групп источников христианского происхождения составляют поэтические произведения, посвященные мученичеству и мученикам, среди которых, например сочинение Аврелия Пру-денция Климента «О венцах»99.

Собственно церковно-исторические произведения также представляют немалый интерес для исследования феномена мученичества, так как освещают события, обстановку и представления людей того времени: ведь трудно понять явление или процесс, если не знать, в каких условиях они возникли и проходили. Одним из таких сочинений является «Церковная история» кеса-рийского епископа Евсевия Памфила (ок. 265 - ок. 340), охватывающая первые три века истории развития христианства на всей территории Римской империи. Правда, значимость труда Евсевия несколько уменьшается при изучении явления мученичества и истории гонений в западных провинциях, так как он весьма мало знал об этой части империи (возможно, потому, что не читал на латинском языке)100, но это компенсируется тем изобилием ин

Тг. By F. J. Fabri, Dr. M. Conley, 2001 // Godsdienstwetenschappelijke Studien, 1951. S. 3 - 31. // Режим доступа: http://www.ecclesia.reUgmuseum.ru/word/EARLY%20CHRISTIANITY.doc.

По подсчетам ученых, количество этих практически дословных извлечении достигает 250. См. Кривушин И. В. Рождение церковной историографии: Евсевий Кесарийский. Иваново, 1995. С. 9.

99 Aurelii Prudentii Clementi Liber Peristaphanon // PL. Vol. 60 // Режим доступа: http:// thelatinlibrary.com/prud.html.

100 Barnes T. D. Eusebius and the Date of Martyrdoms. P. 139. формации, которую он дает по Востоку. Кроме того, «Церковная история» Евсевия Памфила не ограничивается описанием событий прошлого; она содержит также воспоминания автора о пережитом им самим Великом гонении, и, разумеется, сообщает о мучениках и тех страданиях, которые они перенесли за свою веру. А так как Евсевий, рассказывая о событиях, о которых слышал или которым сам был свидетелем, сообщал при этом и свое мнение, то мы получаем весьма ценные сведения о восприятии гонения и, следовательно, мученичества в начале IV века, разумеется, с той оговоркой, что его утверждения не вполне беспристрастны: историк сам признается в том, что стремился рассказать «только о том, что может послужить на пользу, во-первых, нам самим, а затем и нашим потомкам» (Eus. НЕ, VIII, 2, 3). Наиболее подробно Евсевий описывает события I века н.э., связанные с жизнью Иисуса Христа и деяниями апостолов, вплоть до смерти Иоанна Богослова (им посвящены две первые книги и половина третьей) и конца III - первой четверти IV века, когда произошло Великое гонение и затем утверждение на престоле Константина и его расправа с Лицинием (книги восьмая, девятая и десятая); истории же Церкви II и III веков посвящены остальные четыре с половиной книги, хотя именно в эти века произошла большая часть (шесть из восьми) гонений на христиан. И. В. Кривушин объясняет это тем, что для Евсевия данный период не имеет большого самостоятельного значения: «убирая из истории все новое и необычное, Евсевий пытается максимально сжать время между апостолами и Диоклетианом, чтобы поставить лицом к лицу Христа и Константина»101. С точки зрения Кривушина, церковный историк уделяет наибольшее внимание именно этим двум макрособытиям, между которыми и помещаются все остальные события истории христианства того периода102. Еще раньше похожую точку зрения высказал А. П. Лебедев, утверждая, что Евсевий «видит в гонениях наглядное выражение торжества еван

101 Кривушин И. В. Рождение церковной историографии: Евсевий Кесарийский. С. 51.

102 Там же. С. 23-24. гельской истины над силами, сопротивными ей»103. Возможно, именно для того, чтобы показать это торжество, церковный историк и останавливается наиболее подробно на земной истории Христа и победе христианства при Константине Великом. Сделать это Евсевий пытается при помощи рассказов о нравственной победе слабейшей стороны (мучеников) над сильными (гонителями христианства). Фактически, по справедливому мнению А. П. Лебедева, «история христианства положительно разрешается для Евсевия в историю мученичества»104.

Излагая историю христианства, Евсевий порой преувеличивает или преуменьшает значимость некоторых событий. Но в своей работе он приводит и целые выдержки из документов, относившихся к описываемой им эпохе, и именно из них мы узнаем о событиях, которые происходили до начала IV в. (правда, подчас весьма трудно проверить точность его цитирования, и нам приходится полагаться в этом только на самого Евсевия, так как многие из цитируемых им источников были утеряны). Он не всегда точен в определении количества мучеников, даже если сам был свидетелем их страданий, но многие его сведения подкрепляются перепиской христианских священнослужителей, актами мучеников и другими документами, которые он часто приводит на страницах своего труда.

Еще одним сочинением, которое можно называть церковно-историческим, является книга «О смертях гонителей» Лактанция (ок. 260 - после 326 г.)105. Основное внимание автора в этой книге уделяется Великому гонению и судьбе императоров-гонителей; тем же гонениям, которые предшествовали этому, уделяется ровно столько внимания, сколько нужно, чтобы поведать о проступке императоров-гонителей и постигшей их за это каре. Иными словами, рассказ об этих гонениях «превращается у Лактанция в череду ехетр1а», при

103 Лебедев А. П. Церковная историография в главных ее представителях с IV по XX в. СПб., 2001. С. 79.

104 Лебедев А. П. Церковная историография в главных ее представителях с IV по XX в. С. 80-81.

105 Лактанций. О смертях преследователей. СПб., 1998. званных показать судьбы императоров, преследовавших христиан106. Интересно, что Лактанций останавливается лишь на тех императорах-гонителях христиан, судьбы которых служили свидетельством гнева Божьего: это Нерон, Домициан, Деций, Валериан и императоры-тетрархи.

Нельзя не обратить внимание и на сочинения, вышедшие из-под пера авторов-гностиков. Большая часть гностической литературы считалась утерянной, пока в 1945 г. в верхнем Египте, неподалеку от местечка Наг-Хаммади, не были найдены папирусы, среди которых были и считавшиеся давно и безвозвратно утерянными гностические сочинения. Изучением гностицизма занимались такие ученые, как Е. В. Афонасин107, М. К. Трофимова108, A. JI. Хосроев109, Г. Йонас110. Известно, что гностики отрицали мученичество как подвиг или, как Гераклеон, ставили его ниже праведной жизни111, а так как их учение имело успех, то, несомненно, их суждения о мученичестве также оказывали влияние на христиан.

Несмотря на очевидную во многих случаях субъективность источников христианского происхождения, мы не можем не принимать их всерьез и расценивать лишь как пропагандистскую литературу, так как, во-первых, большая часть данных источников представляет огромный интерес как свидетельство о настроениях, преобладавших в этот период, влиявших на поведение мучеников и изменявшихся под воздействием со стороны ортодоксальных и еретических мыслителей; а, во-вторых, немалое количество не сохранившихся письменных документов дошло до нас в цитатах и пересказах последующих авторов, в том числе Евсевия Памфила, в «Церковной истории» которого можно найти отрывки писем Дионисия Александрийского (Eus. НЕ,

106 Тюленев В. М. Лактанций: христианский историк на перекрестке эпох. СПб., 2000. С. 16.

107 Афонасин Е. В. Античный гностицизм. Фрагменты и свидетельства. СПб., 2002.

108 Трофимова М. К. Историко-философские вопросы гностицизма (Наг-Хаммади, II, соч. 2,3,6,7). М., 1979.

109 Хосроев А. Л. Александрийское христианство по данным текстов из Наг-Халшади. М., 1991.

110 Йонас Г. Гностицизм. СПб., 1998.

111 Хосроев А. Л. Александрийское христианство по данным текстов из Наг Хаммади. С. 166.

VI, 40, 1-42, 5; 44; 45, 1) и письмо епископа Филеаса к тмуитам (Eus. НЕ, VIII, 10, 2-10), подлинные фрагменты апологии Мелитона (Eus. НЕ, IV, 26, 5-11), послания Смирнской Церкви и Галльских Церквей (Eus. НЕ, IV, 15, 345; V, 1, 3 - 3, 3), а также акты некоторых христианских мучеников, например, мученичество Потамиэны и Василида (Eus. НЕ, VI, 5), акты Марина (Eus. НЕ, VD, 15).

Другую группу представляют источники языческого происхождения, не менее разнообразные, чем христианские источники. Среди языческих сочинений, в которых присутствуют некоторые замечания, касающиеся христианского мученичества, нужно выделить, во-первых, научные и философские трактаты, среди которых произведения известного античного врача Галена, * 1 I Л философов-стоиков Эпиктета, Марка Аврелия; во-вторых, литературу полемического содержания («Правдивое слово» Цельса114; «Против христиан» Порфирия115) и художественную литературу (сочинения Лукиана116); в-третьих, биографии римских императоров, особенно императоров II - IV ве

11*7 ков, в которых можно найти и сообщения о политике, проводимой ими по отношению к христианам, хоть и редкие; и, наконец, переписку Плиния

Младшего, в которой затрагивается проблема христианства и можно почерпнуть сведения о личном отношении автора к данному вопросу.

Рассмотрим более подробно некоторые из вышеупомянутых сочинений. «Правдивое слово» Цельса дошло до нас в виде обширных фрагментов в книге Оригена «Против Цельса» (passim), и сомнений в их достоверности не возникает, так как Ориген ставил своей целью опровержение выводов, сделан

112 Эпиктет. Беседы / Пер. с древнегреч. и примеч. Г. А. Тароняпа. М., 1997.

113 Марк Аврелий. Размышления / Пер. с греч. С. Роговина. Магнитогорск, 1994.

114 Цельс. Правдивое слово / Пер. А. Б. Рановича // Ранович А. Б. Античные критики христианства. М., 1990. С. 270 - 331.

115 Сочинение Порфирия дошло до нас лишь в отрывках, сохранившихся у Августина Блаженного и у Макария. См.: Ранович А. Б. Античные критики христианства. М., 1990. С. 351-391.

116 Лукиан. Сочинения в 2-х тг. / Пер. Н. П. Баранова, Д. В. Сергеевского. СПб., 2001.

117 Властелины Рима. Биографии римских императоров от Адриана до Диоклетиана / Пер. С. Н. Кондратьева. СПб., 2001.

118 Плиний Младший. Письма / Пер. M. Е. Сергеенко, А. И. Доватура. М., 1982. ных в «Правдивом слове»119. Если бы у Цельса были замечены хотя бы малейшие признаки симпатии к христианам или одобрения, Ориген, ни минуты не сомневаясь, использовал бы этот трактат в целях пропаганды.

Во второй половине П века друг и учитель Марка Аврелия Корнелий Фронтон произнес речь против христиан, которая, к сожалению, не сохранилась до нашего времени в своем первозданном виде. Однако У. Френд считает, что речь Цецилия в «Октавии» Марка Минуция Феликса есть не что иное, как «фрагментарный пересказ» речи Фронтона против христиан120. Как согласиться, так и полностью опровергнуть данное утверждение трудно: ведь в это время христианами действительно заинтересовались, и многие образованные люди выдвигали нередко схожие претензии к христианам, так что весьма вероятно как то, что Минуций Феликс воспользовался уже произнесенными и записанными речами, так и то, что он сам воспроизвел те аргументы и обвинения, которые христиане столь часто слышали в свой адрес.

Сочинения Лукиана из Самосаты не были посвящены проблеме христианства; более того, последователи Христа появляются лишь случайно в некоторых из них, причем автор упоминает о христианах лишь тогда, когда это требуется для того, чтобы описать очередное приключение своего персонажа. Лишь одно сочинение, «Друг Отечества, или Поучение» , содержит немало намеков на христианство и манеру христиан проповедовать, изобличая пороки и слабости богов. Однако сатирические произведения Лукиана интересны для исследователя тем, что показывают, хоть и мимоходом, каковы были взаимоотношения христиан между собой. Особенно интересно с этой точки зрения сочинение «О смерти Перегрина» , где Лукиан, проводя своего героя Перегрина-Протея через различные испытания, описывает и эпизод с недолгим пребыванием его в тюрьме за исповедание христианства. Лукиан го

119 Ориген. Против Цельса / Пер. Л. Писарева. СПб., 2008.

120 Frend W. H. С. Martyrdom and Persecution in the Early Church. P. 251 - 252.

121 Лукиан. Друг Отечества, или Поучение / Пер. Н. П. Баранова // Сочинения в 2-х тг. Т. II. 306-316.

122 Лукиан. О смерти Перегрина / Пер. Н. П. Баранова // Сочинения в 2-х тт. T. II. С. 294 - 305. ворит и об отношении христиан к исповедникам, одним из которых они по

123 читали Перегрина: об их уважении, готовности помочь как словом, так и делом, стремлении вытащить своего собрата по вере из тюрьмы любым способом. Как книга «О смерти Перегрина», так и «Александр, или Лжепро

124 рок» рисуют нам картину взаимоотношении христиан и язычников, вплоть до личной позиции автора по этому вопросу. Легко заметить, что Лукиан относится к христианам скорее со снисходительным презрением глубоко светского и рассудочного человека, чем с открытой враждебностью или суеверным страхом; он неплохо знает их и настроен достаточно спокойно, чтобы подметить как положительные, так и отрицательные черты христианского социального характера.

Эпиктет, как и Сократ, ничего никогда не писал, и дошедшие до нас «Беседы» принадлежат перу одного из его учеников Арриана Флавия, который записывал речи своего учителя. Эпиктет вполне мог знать о христианах, так как, по-видимому, умер в 120-х гг., в правление Адриана; к тому же Г. А. Та-ронян, ссылаясь на послание апостола Павла к Титу (Титу, 3:12), высказывает предположение, что в Никополе, где жил философ, уже «существовала од

19S на из самых ранних христианских общин» . Правда, в «Беседах» только два раза упоминается о секте, имеющей некоторое сходство с христианами, и неизвестно даже, говорится ли здесь вообще о христианах, но нам важны не только эти скудные и не всегда ясные сведения, но и, вероятно, в большей степени, отношение Эпиктета к страданию и смерти, а этого материала в «Беседах» вполне достаточно.

Говоря об источниках языческого происхождения, нельзя не отметить переписку Плиния Секунда, наместника Вифинии и Понта, с императором Траяном. Это первые документы, на основе которых можно составить себе

Книга «О смерти Перегрина» - это сатира, где Лукиан высмеивает, в том числе, и христиан. Но Стефан Бенко прямо называет Перегрина христианином, вернувшимся к язычеству. См.: Benko S. Pagan Rome and the Early Christians. Bloomington, 1984. P. X.

124 Лукиан. Александр, или Лжепророк / Пер. Д. В. Сергеевского // Сочинения в 2-х тт. Т. II. С. 317-336.

125 Эпиктет. Беседы. С. 285, прим. 5. суждение о форме судопроизводства над христианами и о причинах гонений со стороны языческого правительства. Плиний, вероятно, впервые столкнулся с проблемой христиан и не мог не обратиться по этому поводу к своему другу и покровителю Траяну (Ер. X, 96; 97). Любопытно, что Плиний считает едва ли не самым главным основанием для смертной казни упорство христиан в исповедании своей веры, а не какое-либо преступление. Однако интерес вызывают не только эти два послания, непосредственно касающиеся христианства, но и другие письма Плиния, так как они помогают нам представить себе ту обстановку, в которой происходило преследование христиан в Вифи-нии и Понте.

Скудость сведений в языческих источниках о христианах вообще и тем более о мученичестве можно объяснить тем, что ни образованные граждане, ни представители власти не придавали этой проблеме большого значения и не считали нужным уделять ей более одной-двух фраз или, в лучшем случае, страниц. Еще одна причина небольшого количества языческих источников о христианстве и, в частности, о проблеме мученичества, заключается, на наш взгляд, в том, что не все источники сохранились до нашего времени, либо потому, что были утрачены, либо, быть может, благодаря стараниям христианской Церкви, которой, как некогда Платону, чьи ученики сожгли, по легенде, сочинения Демокрита, было невыгодно наличие литературы, содержащей порой весьма оскорбительные выпады против нее.

Объектом нашего исследования является мученичество в годы гонений на христиан в Римской империи со II века до Миланского эдикта 313 г. Предмет исследования - проявления феномена мученичества и восприятие этого подвига христианской Церковью, а также его роль в складывающихся взаимоотношениях между Церковью и ее членами, с одной стороны, и языческим Римом, с другой.

Методологической основой диссертации послужил принцип историзма, а также традиционный историко-критический и историко-филологический методы, исключающие как чрезмерное доверие к историческому источнику, так и гиперкритицизм, заставляющий отвергать достоверность большинства сообщаемых в источниках сведений, а также системный подход, позволяющий рассматривать феномен мученичества как важную составляющую системы взглядов и взаимоотношений, связывающих христианскую Церковь и ее членов с Римской империей как государством и ее населением.

Целью исследования является исследование феномена мученичества и установление его роли во взаимоотношениях христиан и язычников, как на государственном, так и на бытовом уровне.

Для реализации данной цели необходимо решить следующие задачи:

1) выявить особенности христианского мученичества, составляющие его сущность, и представления о мученическом подвиге как у рядовых христиан, так и у отцов Церкви;

2) проследить, как эти особенности проявлялись в поведении самих христиан - мучеников и исповедников;

3) выяснить, как изменялось отношение к христианам на государственном уровне и среди языческого населения и какое воздействие оказал феномен мученичества на римское общество.

Положения, выносимые на защиту.

1. Подвиг мученика рассматривался как очищение ото всех грехов и второе крещение; кроме того, мученик считался единственным, кто после смерти попадает прямо в рай.

2. В христианской Церкви различались две степени данного подвига: исповедник - христианин, который не отрекся от веры и не отказался почтить богов, но пока еще оставался в живых, даже после пытки, и мученик - исповедник, который умер в результате пыток или в тюрьме или был казнен.

3. С изменением взаимоотношений христианской Церкви и Римской империи меняется и отношение к мученичеству и мученикам: если во II - начале III в., когда гонения были в основном локальными, власти чаще приговаривали христиан к смертной казни, а толпу возмущало и приводило в ярость само мужество идущих на смерть за веру, то с началом повсеместных гонений отношение населения к христианам начинает изменяться, и возмущение вызывает уже жестокость судей. Одновременно изменяется и взгляд самих христиан на гонения и мученичество: от требований и просьб о защите от преследований до упреков в адрес тех судей и язычников, которые пытались спасти исповедникам жизнь и воспрепятствовать их мученической гибели.

4. Наиболее распространенной в христианской литературе была так называемая умеренная точка зрения на мученичество, которая сводилась к тому, что нельзя самовольно доносить на себя и напрашиваться на мученичество, так как «венец дается по Божиему удостоению», а самовольный исповедник рисковал отречением от веры, так как мог оказаться неготовым к мученическому подвигу.

5. Мученики различались по своему поведению во время судебного процесса и в тюрьме. Их можно (условно) подразделить на тех, кто жаждал страданий и даже требовал наиболее жестоких пыток; мучеников-«ораторов», произносивших длинные речи в защиту христианства или обличающие идолопоклонство; а также так называемых «простых героев», не произносивших речей, не требовавших особенных пыток, а просто и смиренно исповедовавших свою веру. Особую категорию представляли «добровольные мученики» или, вернее, добровольные исповедники, самостоятельно являвшиеся к правителям или учинявшие беспорядок, чтобы их схватили.

6. Основными мотивами, побуждавшими к мученичеству, были невозможность нарушить заповеди («да не будет у тебя других богов, кроме Меня»; «всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцом Моим Небесным»), желание приобщиться к мукам Христа, стремление очиститься от грехов и войти в рай и - как более земной мотив - ожидание славы, пусть даже и посмертной.

Похожие диссертационные работы по специальности «Всеобщая история (соответствующего периода)», 07.00.03 шифр ВАК

• Добровольные мученики Кордовы IX-X вв. Проблема социальной идентификации 2010 год, кандидат исторических наук Рыбина, Мария Владимировна

• Вербализация концепта "мученичество" в старославянских рукописях X-XI вв. и древнерусских памятниках XI-XIV вв.: сопоставительный анализ 2008 год, кандидат филологических наук Мишина, Людмила Николаевна

• Историческая концепция Лактанция 1999 год, кандидат исторических наук Тюленев, Владимир Михайлович

• Концепция истории в византийской ортодоксальной церковной историографии IV-VI веков 1998 год, доктор исторических наук Кривушин, Иван Владимирович

• Проблема отношений христианской церкви и государства в Римской империи I - IV вв. в освещении отечественной историографии второй половины XIX - начала XX вв. 2004 год, кандидат исторических наук Воробьева, Наталия Николаевна

Заключение диссертации по теме «Всеобщая история (соответствующего периода)», Софян, Анна Борисовна

Заключение

Вся история раннего христианства прошла под знаком гонений, так что можно без преувеличения сказать вслед за известным ученым Э. Ренаном, что «гонение. было естественным состоянием христианина»1. Именно гонения оказали решающее воздействие на развитие ранней Церкви и предопределили многие его особенности; гонениям Церковь обязана своими первыми святыми, которыми стали ее мученики.

Христиан преследовали по многим причинам, среди которых можно выделить несколько групп: государственно-политические, религиозные, социальные и психологические причины. Среди государственных причин называют отказ христиан участвовать в почитании официальных римских богов и то, что они составляли соПе^ае ННскае (недозволенные коллегии), от которых, как считали власти, можно было ждать какого-нибудь заговора. Как религиозные причины указываются подозрения христиан в безбожии; их отказ участвовать в «культе цезарей» и традиционном римском культе; наконец, то, что христиане считались отступниками от иудейских законов и обычаев, от которых, как считалось, христианская религия и вела свое происхождение. В качестве социальных причин следует указать отказ христиан от участия в жизни общества, от праздников и занятия тех или иных должностей, а также их скрытный образ жизни и вытекающие из него подозрения в самых ужасных уголовных преступлениях. Наконец, психологические причины гонений заключались в том, что уровень тревожности в римском обществе был повышен из-за неосознанного ощущения противоречия между вековыми традициями и реальной жизнью, а христиане самим своим существованием и поведением заставляли еще острее

1 Ренан Э. Христианская церковь / Пер. с франц. В. А. Обручева. Ярославль, 1991. С. 172. почувствовать это противоречие2; возможно, сами того не желая, они раздражали своих сограждан тем, что отличались от них.

Основными источниками изучения феномена мученичества являются агиографические источники: акты и страсти мучеников, а также жития, наиболее поздние по времени создания и содержащие наряду с историческими и большой пласт легендарных сведений. Главной особенностью страстей и житийной литературы (актов мучеников это касается в меньшей степени) является натурализм и большое внимание к житейским деталям, часто имеющим символическое значение, особенно в видениях.

Этому можно найти несколько объяснений. Во-первых, с одной стороны, страсти мучеников составлялись порой такими же бывшими язычниками, как и все остальные жители империи, воспитанными на кровавых зрелищах и убийствах на арене и лишь в зрелом возрасте принявшими христианство. В силу своей новой веры они не могли уже позволить себе такие грубые развлечения, но ведь иные люди устроены так, что, даже описывая чужие физические страдания, испытывают нездоровое наслаждение. С другой стороны, таким образом можно было дать выход скопившейся агрессии и негативным эмоциям, неизбежно возникавшим у гонимых христиан, запретивших себе самим даже попытку мести гонителям. Во-вторых, подобный натурализм объяснялся желанием воодушевить оставшихся в живых христиан и дать им урок мужества, а также постоянной сосредоточенностью на текущих и предстоящих страданиях и восприятием их как одного из самых важных событий для самих мучеников и для общины, в которой они жили. Что же касается житейских деталей в актах и видениях, то они, как уже говорилось, имели чаще всего символическое значение и должны были напоминать историю Христа и слова, сказанные Им.

2 Амосова Е. В. Гонение на христиан и кризис античного миросозерцания / Автореферат диссертации на соискание уч. степ. канд. истор. наук. Великий Новгород, 1998. С. 12.

Мученичество христиан было, в сущности, реакцией на гонения, так сказать, «пассивным сопротивлением» попыткам государства заставить их поступать так же, как поступали все; но постепенно оно же стало и целью для многих из христиан: в мученическом подвиге видели искупление грехов и второе крещение - крещение кровью; мученик был свидетелем истинной веры (само слово «мученик» - martyr - греческое и в оригинальном переводе звучит как «свидетель») и воином Христа; наконец, он был проповедником и миссионером, даже если не произносил никаких речей: сами его страдания и смерть за веру производили такое сильное впечатление, что зрители (а казни были публичными) проникались сочувствием, а некоторые из них обращались в христианскую веру.

Со временем представления о мученическом подвиге стали усложняться; возникает деление его на две степени: исповедник - христианин, который предстал перед судом, исповедал свою веру, даже, может быть, подвергся пыткам, но все же остался жив, и собственно мученик - христианин, претерпевший смерть за веру, причем неважно, насколько мучительной была эта смерть. Иногда, правда, мучениками заранее называли тех христиан, которые уже успели стать исповедниками, но еще были живы, однако конец их был известен. Впервые различие мучеников и исповедников появляется в «Пастыре» Ерма, а само слово «исповедники» произнесли, говоря о себе, лугдунские мученики. Затем это различие появляется в трудах Ипполита Римского, Киприана Карфагенского, в письмах Дионисия Александрийского; в историографии его подчеркивал целый ряд ученых и богословов, например, В. В. Болотов, И. Мейендорф, У. Френд и др. Почитание исповедников и мучеников различалось: если исповедники, выжив после гонения, получали свою награду уже в земной жизни, то мученики, покинув этот мир, не могли насладиться ею, но почитались как святые.

Прежде всего, мученики считались единственными, души которых после их смерти попадали прямо в рай (Tert. De anim., LV, 4-5). Кроме того, на земле их тела не только старались предать как можно более достойному погребению, но и (впоследствии) считали их мощи и капли пролитой крови священными реликвиями, за которыми, если в данной области не было гонения, иногда посылали в другую. Дни смерти мучеников обязательно фиксировались и впоследствии праздновались как дни их рождения в жизнь вечную. Подобные празднования стали практиковаться еще во II - III веке: ведь в мученичестве Пиония указано, что пресвитер со своими товарищами был схвачен «на второй день шестого месяца, по случаю великой субботы и годовщины блаженного Поликарпа» (Mart. Pion. 2, 1); следовательно, день мученической гибели Смирнского епископа был зафиксирован и праздновался довольно долгое время.

Исповедники почитались не менее мучеников. Пока они оставались в темнице, их навещали собратья по вере, всеми возможными способами пытаясь облегчить их заключение; некоторые в порыве благоговения даже целовали их цепи и раны, оставшиеся после пыток. Если же исповедника освобождали, то на воле его ожидала более почетная церемония посвящения в пресвитеры или диаконы (в том случае, когда он претендовал на этот сан). Наконец, исповедники и мученики в силу их подвига удостаивались права ходатайствовать перед Богом и Церковью о прощении для своих более слабых и потому отпавших единоверцев.

Однако исповедники и мученики (до своей смерти) не могли разделять взгляды, которые Церковь считала еретическими, и должны были еще внимательнее следить за своим поведением, так как, по мнению Киприана, искушения исповедников только возрастали по сравнению с теми, которые испытывали рядовые верующие (Cypr. De imitate, 21).

В то же время отношение к самим отпавшим было весьма строгим: для того, чтобы получить прощение, все они должны были пройти длительный период покаяния, и некоторые из них не получали это прощение до самой своей смерти. Только одно средство могло сократить этот период - уже упомянутое заступничество какого-нибудь исповедника или мученика, засвидетельствованное письменно. Если же «падший» хотел скорее загладить свою вину, он мог пойти по пути более опасному для его жизни и произнести перед судом исповедание своей веры. В таком случае его считали мучеником или исповедником (в зависимости от того, оставался он жив или нет) наравне с прочими.

Мученичество считалось самым славным концом жизни христианина, а члены некоторых ригористических сект, например, монтанисты, даже считали постыдным для христианина умереть в собственной постели. Вместе с тем к мученичеству нужно было быть готовыми, иначе это грозило отречением от Христа вместо исповедания веры. Прежде всего, необходимо было, чтобы на то была Божья воля; кроме того, готовность к мученичеству достигалась разными способами: это могло быть знакомство христиан со Священным писанием и укрепление их в вере, а могли быть строгие посты и лишения, на которых настаивал в особенности Тертуллиан. Подобная подготовка пробуждала в христианах такую сильную жажду мученичества, что некоторые сами устремлялись к нему.

Вместе с тем отношение Церкви к таким самовольным исповедникам было сложным и противоречивым: с одной стороны, самодоносы порицались как одна из разновидностей самоубийства, с другой, подобные доводы не принимались во внимание, если самовольный исповедник оканчивал свою жизнь мученической смертью.

Первоначально, когда гонения были случайными и локальными, а у власти находились правители из династии Антонинов, а затем Северов, христиане приговаривались к смертной казни за само свое имя, и казни в основном совершались, чтобы успокоить народ, который возмущался и приходил в ярость от самого мужества идущих на смерть за веру. В это время, особенно во П - начале Ш в., наиболее образованные христианские авторы обращались к императорам с апологией своей веры в надежде, что будут услышаны, и помимо доказательств истинности христианства просили о защите от притеснений толпы и местных правителей, будучи убеждены, что сами «хорошие» императоры не преследуют христиан.

С течением времени отношение правительства и простого языческого населения к христианам изменяется: власти, достаточно убедившись в том, что христиане являются неплохими подданными, и в то же время понимая, в чем состояла опасность христианства, требовали от них такого же доказательства лояльности, как и от остальных, то есть принесения жертвы римским богам. Со времени императора Деция от почти немедленной казни христиан переходят к долговременному заключению в тюрьме в как можно более тяжелых условиях и к пыткам, направленным, на то, чтобы сломить волю исповедника и, вынудив совершить жертвоприношение, спасти ему жизнь. Во время Великого гонения власти довольствовались даже фиктивным жертвоприношением.

В своем отношении к исповедникам и к мученичеству одни магистраты, в зависимости от своей позиции и своего характера, отличались почти изуверской жестокостью, другие были милосердны и терпеливы и доводили дело до пыток и казни только в самом крайнем случае, всеми силами пытаясь спасти обвиняемого. Большинство образованных язычников, особенно должностных лиц, считало настойчивость христиан в исповедании своей веры «упрямством», которое выводило из себя наименее уравновешенных и, как считал Плиний Младший (Plin. Sec. Ер. X, 96, 3-4), заслуживало наказания, которое и приводилось в исполнение.

В то же время для христиан даже ложное свидетельство преданности богам было невозможно; в агиографической литературе и в церковно-исторических и апологетических сочинениях мы читаем упреки в адрес жестоких правителей, пытавшихся воспрепятствовать мученической гибели христиан.

Подобные упреки обращены и к языческому населению, которое, убедившись в безобидности христиан, проникалось состраданием при виде переносимых ими мучений, а иногда и симпатией к отдельным их представителям, и пыталось сделать все возможное, чтобы только спасти их от смерти.

Основным мотивом, который влиял на поведение мучеников и их стремление к смерти за Христа, была невозможность нарушить заповедь о запрете идолопоклонства и желание приобщиться к мукам самого Иисуса Христа, которые воспринимались самими мучениками настолько живо, что иногда они даже представляли, как внутри их будет страдать сам Христос, или видели Его в своих товарищах (Eus. НЕ, V, 1, 41). В то же время многим из них не были чужды и надежды на славу на земле, пусть даже и посмертную, и на очищение от всех грехов и обретение рая.

Социальный состав мучеников, как, впрочем, и всей христианской Церкви, не был однородным, и это, отчасти, вместе с их психическим состоянием и мотивами, определяло поведение на суде во время допросов и в темнице. Можно выделить несколько групп мучеников в зависимости от их поведения (разумеется, условно, так как ничто не мешало одним и тем же мученикам проявлять мужество и удостаиваться видений, стремиться к страданиям и защищать веру с помощью своего красноречия). Среди них были мученики, которые призывали на себя все страдания, какие только могло изобрести нездоровое воображение - их собственное или судьи и палача; можно также выделить так называемых мучеников-«ораторов», произносивших на суде длинные апологии христианской веры и обличения язычества. Существовали и «простые герои», смиренно исповедовавшие свою веру и терпевшие за это все пытки и казни, которые доставались на их долю. Чаще всего с их уст не слетало ничего, кроме короткой фразы «Я христианин». В основном это были простые, необразованные люди, ремесленники, солдаты, рабы и вольноотпущенники, не обладавшие даром красноречия и не умевшие понять иногда тонкую игру слов, вследствие чего они ограничивались только признанием в христианстве в ответ на любую обращенную к ним реплику.

Немаловажную роль в поведении и мотивации мучеников играли видения, которые удостаивались некоторые из них (или им их приписывали). Чаще всего эти видения были непосредственно связаны с концом жизни таких визионеров или с загробной жизнью, в которой они видели награду за свои страдания.

Наконец, особую группу образуют добровольные или, скорее, самовольные исповедники, заявлявшие о своей вере без допроса и без требования со стороны магистрата, а иногда сопровождавшие свое исповедание каким-нибудь вызывающим поступком. Вероятнее всего, большинство добровольных исповедников становились таковыми из лучших побуждений, стремясь подать пример собратьям по вере или присоединиться к своим погибшим за веру друзьям и близким; мог иметь место и протест против несправедливости и жестокости магистрата. Однако трудно говорить о непосредственном влиянии таких добровольных исповеданий на начало гонений или даже на ужесточение их со стороны провинциальной администрации.

Список литературы диссертационного исследования кандидат исторических наук Софян, Анна Борисовна, 2010 год

1. The Acts of the Christian Martyrs // Introduction, texts and translation by H. Musurillo. Oxford, 1972. 380 p.

2. Athenagorae Legatio pro Christianis // PG. Vol. 6. Col. 890-973. -Афинагор. Предстательство за христиан Афинагора Афинянина / Пер. А. В. Муравьева // Раннехристианские апологеты II - IV вв. М.: Ладомир, 2000. С. 45-73.

3. S. Aurelii Augustini Sermones adPopulum // PL. Vol. 38. Col. 1247-1483.

4. Clementis Alexandrini Stromata // PG. Vol. 8. Col. 563-636. Климент Александрийский. Строматы / Пер. с древнегреч. Е. В. Афонасина. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2003. В 3-х тт. T. II. - 336 с.

5. Thasci Caecili Cypriani De Catholicae Ecclesiae unitate // CSEL. T. 1П. Col. 209-233. Киприан. О единстве Церкви // Творения святого священномученика Киприана, епископа Карфагенского. М.: Паломник, 1999. С. 232-251.

6. Thasci Caecili Cypriani De habitu virginum // CSEL. T. III. Col. 187-205. -Киприан. Об одежде девственниц // Творения святого священномученика Киприана, епископа Карфагенского. М.: Паломник, 1999. С. 191-207.

7. Thasci Caecili Cypriani De lapsis // CSEL. T. Ш. Col. 237-264. Киприан. О падших // Творения святого священномученика Киприана, епископа Карфагенского. М.: Паломник, 1999. С. 208-231.

8. Thasci Caecili Cypriani De mortalitate // CSEL. T. 1П. Col. 297-314. -Киприан. О смертности // Творения святого священномученика Киприана, епископа Карфагенского. М.: Паломник, 1999. С. 292-306.

9. Thasci Caecili Cypriani Epistulae // CSEL. T. Ш. Col. 465-842. -Киприан. Письма // Творения святого священномученика Киприана, епископа Карфагенского. М.: Паломник, 1999. С. 407-687.

10. Epictete Entretiens / Texte établi et traduit par J. Souilhe. P.: Les Belles Lettres, 1949 - 1955. - Эпиктет. Беседы Эпиктета / Пер. с др.-греч. Г. А. Тароняна. М.: Ладомир, 1997. 312 с.

11. Eusebii Ecclesiacticae Historiae libri decern // PG. Vol. 20. Col. 45-905. -Евсевий Памфил. Церковная история / Пер. Санкт-Петербургской Духовной Академии. СПб.: Амфора, 2005. 491 с.

12. Eusebii Liber de martyribus Palaestinae // PG. Vol. 20. Col. 1457-1518. -Евсевий Памфил. О палестинских мучениках / Пер. с др.-греч. Санкт-Петербургской Духовной Академии // Сочинения в 2-х тт. СПб.: Типография Е. Фишера, 1849. T. II.

13. Sancti Hermae Pastor // PG. Vol. 2. Col. 892-1010. Ерм. Пастырь / Пер. прот. П. Преображенского // Писания мужей апостольских. М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2003. С. 160 - 207.

14. Hieronymus. De viris illustribus liber ad dextrum // PL. Vol. 23. Col. 181 -206b. - Иероним Стридонский. Книга о знаменитых мужах // Творения блаженного Иеронима Стридонского. Киев, 1910. Ч. V. С. 258 - 314.

15. S. Hippolyti Apostólica de charismatibus traditio // PG. Vol. 10. Ипполит Римский. Апостольское предание / Пер. с латинского и предисл. свящ. П. Бубуруза // Богословские труды. М., 1970. Вып. 5. С. 276 - 296.

16. S. Hippolyti In Danielem // PG. Vol. 10. Col. 633-698. Ипполит Римский. Толкование на книгу пророка Даниила. М.: Изд-во им. святителя Игнатия Ставропольского, 1998. - 167 с.

17. S. Hippolyti Philosophumena, sive Omnium haeresium refutatio // PG. Vol. 16c. Col. 3020-3467.

18. Homer. The Odyssey. Cambridge MA., Harvard University Press; London, William Heinemann, Ltd., 1919. Гомер. Одиссея / Пер. с греч. В. А. Жуковского. СПб.: Азбука-классика, 2006. - 416 с.

19. S. Ignatii Antiocheni Epistolae Genuinae // PG. Vol. 5. Col. 625-728. -Игнатий Антиохийский. Послания св. Игнатия Богоносца / Пер. прот. П. Преображенского. СПб., Издание книгопродавца И. JI. Тузова. 1902.

20. S. Irenaei Adversus Haereses libri quinqué // PG. Vol. 7. Col. 433-1222. -Ириней Лионский. Пять книг обличения и опровержения лжеименного знания / Пер. П. Преображенского // Творения. М.: Паломник: Благовест, 1996. С. 17-528.

21. Iustinus Philosophus et Martyr. Apologia prima pro Christianis // PG. Vol. 6. Col. 327-440. Юстин - философ и мученик. Апология I, представленная в пользу христиан Антонину Благочестивому / Пер. прот. П. Преображенского

22. Юстин - философ и мученик. Творения. М.: Паломник: Благовест, 1995. С. 31-104.

23. Lactantius. Divinarum Institutionum omnes libri collecti. // PL. Vol. 6. Col. 111 - 822a, Лактанций. Божественные установления / Пер. с лат. В. М. Тюленева. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2007. - 512 с.

24. Lucii Caecilii Firmiani Lactancii Liber ad Donatum confessorem, de mortibus persecutorum // PL. Vol. 7. Col. 189-275. Лактанций. О смертях гонителей / Перевод В.М. Тюленева, СПб.: Алетейя, 1998. - 280 с.

25. Luciani opera / Ed. A. M. Harmon. London, 1913. Лукиан. Александр, или Лжепророк / Пер. с древнегреч. Д. В. Сергеевского // Лукиан. Сочинения в 2-х тт. СПб.: Алетейя, 2001. T. II. С. 317 - 336.

26. Luciani opera / Ed. A. M. Harmon. London, 1913. -Лукиан. Друг Отечества, или Поучение / Пер. с древнегреч. Н. П, Баранова // Лукиан. Сочинения в 2-х тт. СПб.: Алетейя, 2001. T. II. С. 306 316.

27. Luciani opera / Ed. A. M. Harmon. London, 1913. -Лукиан. О смерти Перегрина / Пер. с древнегреч. Н. П. Баранова // Лукиан. Сочинения в 2-х тт. СПб.: Алетейя, 2001. T. II. С. 294 305.

28. The Meditations of the Emperor Marcus Aurelius. 2 vols. / Ed. A. S. L. Farquharson. Oxford, 1944. Марк Аврелий. Размышления / Пер. с древнегреч. С. Роговина. Магнитогорск: АМРИТА-УРАЛ, 1994. - 293 с.

29. М. Minucius Felix. Octavius // PL. Vol. 3. Col. 231-366c. Минуций Феликс. Октавий / Пер. прот. П. Преображенского // Сочинения древних христианских апологетов. СПб.: Алетейя, 1999. С. 226 - 271.

30. Sancti Optati Afii Milevitani Episcopi De schismate donatistarum adversus Parmenianum // PL. T. XI. Col. 883 1103.

31. Origenis Contra Celsum // PG. Vol. 11. Col. 651-1630. Ориген. Против Цельса / Пер. с греч. JI. Писарева. СПб.: Библиополис, 2008. С. 410 - 790.

32. Origenis Exhortatio ad Martyrium // PG. Vol. 11. Col. 563 636. - Ориген. Увещание к мученичеству / Пер. Н. Корсунского // Отцы и учители Церкви III в. Антология в 2-х тт. / Сост. иеромонах Иларион (Алфеев). T. II. М.: Либрис, 1996. С. 36 - 67.

33. Passio Apostoli Pauli. - Мученичество апостола Павла / Пер. с лат. А. П. Скогорева // Апокрифические деяния апостолов. Арабское евангелие детства Спасителя. СПб., 2006. С. 221 -236.

34. Passio Apostolorum Petri et Pauli // Скогорев А. П. Апокрифические деяния апостолов. Арабское Евангелие детства Спасителя. СПб., 2000. С. 439-451.

35. Paulus Orosius. Historiae adversum paganos. Павел Орозий. История против язычников / Пер. с лат. В. М. Тюленева. СПб.: Алетейя, 2003. Кн. VI - VII. - 376 с.

36. Plini Minoris Epistulae / Ed. R. А. В. Mynors. Oxford: Clarendon Press, 1963. Плиний Младший. Письма / Пер. M. Е. Сергеенко, А. И. Доватура. М.: Наука, 1984.-407 с.

37. Scriptores Historiae Augustae / Ed. E. Hohl. Lipsiae, 1955. Vol. 1-2. -Властелины Рима. Биографии римских императоров от Адриана до Диоклетиана / Пер. С. Н. Кондратьева. Под ред. А. И. Доватура. СПб.: Алетейя, 2001. 383 с.

38. Suetoni Tranquilli Opera. I. De vita Caesarum / Ed. Maximilian Ihm. Leipzig: Teubner, 1908. - Светоний. Жизнеописания двенадцати цезарей // Пер. с лат. М. Л. Гаспарова. СПб.: Кристалл, 2000. 639 с.

39. Sulpicii Severi Chronicorum, quae vulgo inscribuntur Historia Sacra, Libri Duo // PL. T. XX. Col. 95-159. Сульпиций Север. Хроника // Сульпиций Север. Сочинения / Пер. с лат. А. И. Донченко. М.: РОССПЭН, 1999. С. 8-90.

40. Taciti Cornelii Annales / Ed. С. D. Fisher. Oxford, 1906. -Тацит. Анналы / Пер. с лат. А. С. Бобовича // Сочинения в 2-х т. T. I. М.: Ладомир, 1993. -444 с.

41. Tatiani Oratio adversus Graecos // PG. Vol. 6. Col. 803-889. Татиан. Слово к эллинам / Пер. Д. Е. Афиногенова // Раннехристианские апологеты II - IV вв. М.: Ладомир, 2000. С. 93 - 105.

42. Tertulliani Ad martyres // PL. Vol. I. Col. 619-628. Тертуллиан. К мученикам / Пер. Э. Юнца // Тертуллиан. Избранные сочинения. М.: «Прогресс», 1994. С. 273 - 276.

43. Tertulliani Ad nationes // PL. Vol. 1. Col. 559 608.

44. Tertulliani Ad Scapulam. Тертуллиан. К Скапуле // Тертуллиан. Апология / Пер. с лат. Киево-Печерской Лавры. М.: «Издательство ACT»; СПб.: «Северо-Запад Пресс», 2004. С. 308 - 314.

45. Tertulliani Apologeticum // PL. Vol. 1. Col. 257-536. Тертуллиан. Апологетик // Тертуллиан. Апология / Пер. с лат. Киево-Печерской Лавры. М.: «Издательство ACT»; СПб.: «Северо-Запад Пресс», 2004. С. 210-297.

46. Tertulliani De anima. Тертуллиан. О душе / Пер. с лат. А. Ю. Братухина. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2004. - 254 с.

47. Tertulliani De corona// PL. Vol. II. Col. 73 102.

48. Tertulliani De fuga in persecutionis // PL. Vol. II. Col. 101-120.

49. Tertulliani De Jejuniis // PL. Vol. II. Col. 953 978.

50. Tertulliani De spectaculis // PL. Vol. 1. Col. 627-662. Тертуллиан. О зрелищах / Пер. Э. Юнца // Тертуллиан. Избранные сочинения. М.: «Прогресс», 1994. С. 277-293.

51. Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней св. Димитрия Ростовского с дополнениями, объяснительными примечаниями и изображениями святых. В 12 кн. Козельск; М., 1991 1993.

52. Книга о рождестве блаженнейшей Марии и детстве Спасителя / Пер. с лат. Вега (В. В. Геймана) // Книга апокрифов. СПб.: Амфора, 2005. С. 203 -251.

53. Ранович А. Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства. М.: Издательство политической литературы, 1990. 479 с.

54. Свидетельство истины / Пер. А. Л. Хосроева // Александрийское христианство по данным текстов из Наг Хаммади. М.: Наука, 1991. С. 223232.217 Литература

55. Аллар П. Христианство и Римская империя от Нерона до Феодосия / Пер. с франц. СПб.: Синодальная типография, 1898. 292 с.

56. Амосова Е. В. Гонение на христиан и кризис античного миросозерцания. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Великий Новгород, 1998.

57. Амосова Е. В. Спонтанные гонения на христиан как проявление кризиса античного массового сознания // Античный мир и археология. Саратов, 1999. Вып. 10. С. 88-97.

58. Амосова Е. В. «Золотой век» в Римской империи, гонения на христиан и проблема толерантности в античном обществе // Вестник НовГУ. Серия «Гуманитарные науки: история, литературоведение, языкознание». Великий Новгород, 2003. № 25. С. 4 8.

59. Амосова Е. В. Odium regens? (К событиям 177 г. в Лугдуне и Виенне) // Жебелевские чтения-3. Тезисы докладов научной конференции 29-31 октября 2001 г. С. 178 - 182 // Режим доступа: http://vmw.centant.pu.ru/centrum/publik/confcent/2001-10/amosova.htm.

60. Афонасин Е. В. «В начале было.» // Античный гностицизм. Фрагменты и свидетельства. СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2002. 368 с.

61. Бартошек М. Римское право. Понятия, термины, определения / Пер. с чешек. Ю. В. Преснякова. М.: Юридическая литература, 1989. 448 с.

62. Бердников И. С. Государственное положение религии в Римско-византийской империи. Казань: Типография Императорского университета, 1881. Т. I. 579 с.

63. Болотов В. В. Лекции по истории древней Церкви. В 4-х тт. М.: Издание Спасо-Преображенского Валаамского ставропигиального монастыря, 1994. Т.П.-492 с.

64. Большой юридический словарь / Под ред. А. Я. Сухарева, В. Е. Крутских. М.: ИНФРА-М, 2002. 704 с.

65. Браун П. Культ святых. Его становление и роль в латинском христианстве / Пер. с англ. В. В. Петрова. М.: РОССПЭН, 2004. 207 с.

66. Буассье Г. Падение язычества. Исследование последней религиозной борьбы на Западе в IV веке // Собрание сочинений в 10 тт. СПб.: Петрополис, 1998. Т. V. 399 с.

67. Буассье Г. Римская религия от времен Августа до Антонинов / Пер. Н. Н. Спиридонова. М.: К. Н. Николаев, 1914. 735 с.

68. Буркхард Я. Век Константина Великого / Пер. с англ. JI. А. Игоревского. М.: Центрполиграф, 2003. 367 с.

69. Бычков В. В. Эстетика отцов Церкви. М.: Ладомир, 1995. 593 с.

70. Василик В. В. Мученичество и молитва // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира / Под ред. проф. Э. Д. Фролова. СПб., 2009. С. 417-427.

71. Вдовиченко А. В. Христианская апология. Краткий обзор традиции // Раннехристианские апологеты П - IV вв. М.: Ладомир^ 2000. С. 5-38.

72. Виппер Р. Ю. Рим и раннее христианство // Избранные сочинения. В 2 тт. Т. II. Ростов-на-Дону: Феникс, 1995. С. 205-477.

73. Гарнак А. История догматов / Пер. с нем. С. В. Меликовой // Раннее христианство. В 2 тт. М.: Издательство «Фолио», 2001. С. 85-508.

74. Гарнак А. Миссионерская проповедь и распространение христианства в первые три века / Пер. с нем. А. А. Спасского. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2007. 381 с.

75. Гиббон Э. История упадка и разрушения Римской империи. СПб.: Наука, Ювента, 1997. Т. II. 384 с.

76. Гиро П. Частная и общественная жизнь греков / Пер. Н. И. Лихаревой. М.: Ладомир, 1994. 672 с.

77. Гонсалес Хусто Л. История христианства. СПБ: Библия для всех, 2003. Т. I. - 400 с.

78. Дворкин А. Л. Очерки по истории вселенской православной Церкви. Н. Новгород: Издательство братства во имя св. князя Александра Невского, 2005. 924 с.

79. Доддс Э. Р. Язычник и христианин в смутное время / Пер. с англ. А. Д. Пантелеева. СПб.: Гуманитарная академия, 2003. - 319 с.

80. Донини А. У истоков христианской религии / Пер. с ит. И. И. Кравченко. М.: Изд-во политической литературы, 1989. 365 с.

81. Дунаев А. Г. Предисловие к актам и апологии св. Аполлония // Сочинения древних христианских апологетов. СПб.: Алетейя, 1999. С. 375 - 393.

82. Дунаев А. Г. Предисловие к мученичеству св. Поликарпа // Писания мужей апостольских. М.: Издат. Совет Русской Православной Церкви, 2003. С. 393-406.

83. Дюрант В. Цезарь и Христос. Пер. с англ. В. В. Федорина. М.: КРОН-ПРЕСС, 1995.-736 с.

84. Живов В. М. Святость. Краткий словарь агиографических терминов. М.: Гносис, 1994. -112 с.

85. Жизнеописание святого священномученика Киприана // Творения святого священномученика Киприана, епископа Карфагенского. М.: 1999. С. 5-78.

86. Зом Р. Церковный строй в первые века христианства. Пер. с нем. А. Петровского, П. Флоренского. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2005. -310с.

87. Йонас Г. Гностицизм. СПб.: Лань, 1998. - 384 с.

88. Каган Ю. М. О латинских словах, обозначающих одежду // Быт и история в античности / Под ред. Г. С. Кнабе. М.: Наука, 1988. С. 127 142.

89. Каждан А. П. От Христа к Константину. М.: Знание, 1965. 306 с.

90. Колобов А. В. Римская армия и христианство на востоке империи (П -начало IV в. н.э. // Вестник Пермского университета. 2005. Вып. 5. С. 21 25 // Режим доступа: http://paxb2.narod.ru/rome/kolobovarmy.doc.

91. Колосовская Ю. К. Агиографические сочинения как исторический источник // ВДИ. 1992. № 4. С. 222 229.

92. Колосовская Ю. К. Христианские общины позднеримского города на Дунае // Человек и общество в античном мире. М.: Наука, 1998. С. 224-266.

93. Корелин М. С. Падение античного миросозерцания. Культурный кризис в Римской империи. СПб.: Коло, 2005. 192 с.

94. Кривушин И. В. Рождение церковной историографии: Евсевий Кесарийский / Учебное пособие. Иваново: Ивановский государственный университет, 1995. 68 с.

95. Лебедев А. П. Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире при Константине Великом. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2003. 364 с.

96. Лебедев А. П. Духовенство древней вселенской церкви от времен апостольских до X века. СПб.: Издательство Олега Абышко, 2003. 444 с.

97. Лебедев А. П. Церковная историография в главных ее представителях с IV по XX в. СПб.: Алетейя, 2001. 500 с.

98. Лортц Й. История Церкви. М.: Христианская Россия, 1999. Т. I. 511 с.

99. Мейендорф И. Введение в святоотеческое богословие / Пер. с англ. Л. Волохонской. Киев: Храм преподобного Агапита Печерского, 2002. 356 с.

100. Пантелеев А. Д. Жертвы глобализма: эдикт Каракаллы и положение христиан в начале III века // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира / Под ред. проф. Э. Д. Фролова. Вып. 5. 2006. С. 95 110.

101. Пантелеев А. Д. Религиозная терпимость и нетерпимость в Риме во II - III вв. // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира / Под ред. проф. Э. Д. Фролова. Вып. 5. 2006. С. 405 418.

102. Пантелеев А. Д. Христиане в правление Марка Аврелия // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира / Под ред. проф. Э. Д. Фролова. Вып. 4. 2005. С. 305 316.

103. Пантелеев А. Д. Христиане и римская армия от Павла до Тертуллиана // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира / Под ред. проф. Э. Д. Фролова. Вып. 3. СПб., 2004. С. 413 428.

104. Попова Н. Н. Античные и христианские символы. СПб.: Аврора; Калининград: Янтарный сказ, 2003. - 62 с.

105. Поснов М. Э. История христианской Церкви (до разделения Церквей 1054 г.). М.: Высшая школа, 2005. 648 с.

106. Преображенский П. Тертуллиан и Рим. М.: УРСС: Едиториал УРСС, 2004.-232 с.

107. Ранович А. Б. Очерк истории раннехристианской церкви // Ранович А. Б. О раннем христианстве. М.: Академия наук СССР, 1957. С. 196 454.

108. Рассел Б. История западной философии и ее связи с политическими и социальными условиями от античности до наших дней / Подгот. текста В. В. Целищева. Новосибирск: Изд-во Новосибирского университета, 2001. 992 с.

109. Ренан Э. Марк Аврелий и конец античного Рима / Пер. с франц. В. А. Обручева. Ярославль: Терра, 1991. - 350 с.

110. Ренан Э. Христианская церковь / Пер. с франц. В. А. Обручева. Ярославль: Терра, 1991. 304 с.

111. Розенблюм Е. М. Представления о поведении мученика на материале «Мученичества св. Иустина Философа» // Antiquitas Juventae: Сб. научных трудов студентов и аспирантов. Саратов: «Научная книга», 2007. С. 271 - 280.

112. Розенблюм Е. М. Идеал поведения мученика в поэме Пруденция «О венцах» // Antiquitas Juventae / Под ред. Е. В. Смыкова и А. В. Мосолкина. Саратов, 2008. С. 150 175.

113. Свенцицкая И. С. Женщина в раннем христианстве // Женщина в античном мире. Сборник статей / Отв. ред. Л. П. Маринович, С. Ю. Сапрыкин. М.: Наука, 1995. С. 156 167.

114. Свенцицкая И. С. От общины к церкви // Раннее христианство: страницы истории. М.: Политиздат, 1989. С. 7 182.

115. Свенцицкая И. С. Тайные писания первых христиан. М.: Политиздат, 1981.-288 с.

116. Сергеенко М. Е.,Гонение Деция // ВДИ. 1980. № 1. С. 170 176.

117. Сергеенко М. Е. К 22 письму из переписки Киприана // ВДИ. 1984. № З.С. 119.

118. Скогорев А. П. Раннехристианская апокрифика и религиозные искания народных масс позднеантичной эпохи // Скогорев А. П. Апокрифические деяния апостолов. Арабское евангелие детства Спасителя. СПб.: Алетейя, 2000.-С. 5-158.

119. Словарь средневековой культуры / Под общ. ред. А. Я. Гуревича. М.: РОССПЭН, 2003.-631 с.

120. Тальберг Н. История христианской церкви. М.: Издательство Свято-Тихоновского богословского института, 2000. - 517 с.

121. Трофимова М. К. Историко-философские вопросы гностицизма (Наг-Хаммади, сочинения 2, 3, 6, 7). М.: Наука, 1979. 216 с.

122. Тюленев В. М. Лактанций: христианский историк на перекрестке эпох. СПб.: Алетейя, 2000. 320 с.

123. Федорова Е. В. Введение в латинскую эпиграфику. М.: Издательство Московского государственного университета, 1982. 255 с.

124. Федосик В. А. Киприан и античное христианство. Минск: «Университетское», 1991. - 208 с.

125. Федосик В. А. Критика богословских концепций сущности христианского катехумената. Минск: Наука и техника, 1983. 87 с.

126. Федосик В. А. Церковь и государство. Критика богословских концепций. Минск: Наука и техника, 1988. 205 с.

127. Флоровский Г. Восточные отцы Церкви. М.: ACT, 2003. 637 с.

128. Фокин А. Р. Латинская патрология. М.: Греко-латинский кабинет Ю. А. Шичалина, 2005. Т. I. 362 с.

129. Хосроев A. JI. Александрийское христианство по данным текстов из Наг Хаммади. М.: Наука, 1991. 276 с.

130. Штаерман Е. М. Гонения на христиан в Ш в. // ВДИ. 1940. № 2. С. 96 -105.

131. Barnes Т. D. Eusebius and the Date of Martyrdoms // LML. Paris, 1978. P. 137-141.

132. Barnes T. D. Legislation against the Christians // JRS. 1968. Vol. LVHI. P. 32-50.

133. Barnes T. D. Pre-Decian Acta Martyrum // Early Christianity and the Roman Empire. London Harvard, 1984. P. 509 - 531.

134. Benko S. Pagan Rome and the Early Christians. Bloomington: Indiana University Press, 1984. 180 p.

135. Bowersock G. W. Martyrdom and Rome. Cambridge: Cambridge University Press, 1995. 106 p.

136. Bryant J. M. The Sect-Church Dynamic and Christian Expansion in the Roman Empire: Persecution, Penitential Discipline, and Schism in Sociological Perspective // BJSoc. 1993. Vol. 44, № 2. P. 303 339.

137. Coleman К. M. Fatal Charades: Roman Executions Staged as Mythological Enactments // JRS. 1990.Vol. LXXX. P. 44-73.

138. Delehaye H. Les Passions des Martyrs et les Genres littéraires. Bruxelles, 1921.-448 p.

139. Ferguson E. Early Christian Martyrdom and Civil Disobedience // Christianity in Relation to Jews, Greeks and Romans. New-York - London, 1999. P. 267 277.

140. Fishwick D. The Federal Cult of the Three Gauls // LML. Paris, 1978. P. 33 -43.

141. Frend W. H. C. Blandina and Perpetua: two Early Christian Heroines // LML. Paris, 1978. P. 167 175.

142. Frend W. H. C. Martyrdom and Persecution in the Early Church. A study of a Conflict from the Maccabean to Donatus. Oxford: Blackwell, 1965. - 625 p.

143. Frend W. H. C. The Failure of the Persecutions in the Roman Empire // Studies in Ancient Society / Ed. M. Finley. London, 1984. P. 263 287.

144. Grant R. M. Eusebius and the Martyrs of Gaul // LML. Paris, 1978. P. 129 -135.

145. Hall Stuart J. Women among the Early Martyrs // Christianity in Relation to Jews, Greeks and Romans. New-York London, 1999. P. 301 - 321.

146. Johnson G. J. De conspiratione delatorum: Pliny and Christians Revisited // Latomus. 1988. T. 47, fasc. 2. P. 417 422.

147. Jones A. H. M. The Social Background of the Struggle between Paganism and Christianity in the Forth Century // The Conflict between Paganism and Christianity in the Forth Century / Ed. A. Momigliano. Oxford: Clarendon Press, 1963. P. 17-37.

148. Jones C. Women, Death and Law during the Christian persecutions // Martyr and Martyrologies / Ed. D. Wood. Cambridge (Mass.), 1993. P. 23 34.

149. Kraft H. Die Lyoner Märtyrer und der Montanismus // LML. Paris, 1978. S. 233-244.

150. MacMullen R. Enemies of Roman Order. Treason, Unrest, and Alienation in the Empire. Cambridge: Cambridge University Press, 1966. 370 p.

151. MacMullen R. Roman Social Relations. 50 В. C. to A. D. 284. New-Haven London, 1974. - 212 p.

152. Musurillo H. Introduction // The Acts of the Christian martyrs. Oxford, 1972. P. i - lxxiii.

153. Peters E. Torture. Philadelphia (Pa): University of Pennsylvania Press, 1996.-291 p.

154. Rossi Mary Ann. The Passion of Perpetua, Everywoman of Late Antiquity // Режим доступа: http://www.womenpriests.org/theology/rossi2.asp.

155. Ruysschaert J. Les "martyrs" et les "confesseurs" de la lettre des églises de Lyon et da Vienne // LML. Paris, 1978. P. 155 164.

156. Salisbury Joyce E. The Blood of Martyrs. Unintended Consequences of Ancient Violence. New-York - London: Routledge, 2004. - 233 p.

157. Sherwin-White A. N. Roman Society and Roman Law in the New Testament. Oxford: Clarendon Press, 1963. 204 p.

158. Sherwin-White A. N. The Early Persecutions and Roman Law again // JTS, new ser. Vol. III. 1952. P. 199 213.

159. Sherwin-White A. N. Why were the Early Christians Persecuted? An Amendment // Studies in Ancient Society / Ed. M. Finley. London: Routledge, 1984. P. 250-255.

160. Ste-Croix G. E. M. de. Why were the Early Christians persecuted? // Studies in Ancient Society / Ed. M. Finley. London: Routledge, 1984. P. 210 -249.

161. Van den Bergh van Eysinga G. A. Early Christianity"s Letters / Tr. By F. J. Fabri, Dr. M. Conley, 2001 // Godsdienstwetenschappelijke Studien, 1951. S. 3 -31 // Режим доступа: http://www.ecclesia.relig-museum.ru/word/EARLY%20CIIRISTlANITY.doc.226

Обратите внимание, представленные выше научные тексты размещены для ознакомления и получены посредством распознавания оригинальных текстов диссертаций (OCR). В связи с чем, в них могут содержаться ошибки, связанные с несовершенством алгоритмов распознавания. В PDF файлах диссертаций и авторефератов, которые мы доставляем, подобных ошибок нет.

Никольский Е.В.

На протяжении всей истории Церкви мученический подвиг особенно почитался ею. Что же такое мученичество и кого мы называем мучениками?

Святой преподобный Ефрем Сирин (IY век) писал: «Се жизнь в костях мучеников: кто скажет, что они не живут? Се живые памятники, и кто в том усомнится? Они твердыни неприступные, куда разбойника мне войти, грады укрепленные, предателей не знающие, башни высокие и прочные для тех, кто в них укрылся, для убийц недоступные, смерть к ним не приближается».

Эти слова, произнесенные в глубокой древности, не потерявшие истины и в наше время. Обратимся к святоотеческому наследию. Святой Иоанн Златоуст так писал о мучениках святых: «Различен их возраст, но одна вера; неодинаковы подвиги, но тоже самое мужество; те древни по времени, эти юны и недавно убиты. Такова сокровищница церкви: в ней есть и новые и старые жемчужины... и вы не почитаете иначе древних и иначе новых мучеников... Вы не время исследуете, но ищете мужества, благочестия душевного, веры непоколебимой, ревности окрыленной и горячей...».

В христианской Церкви только пострадавшие за Христа и веру христианскую удостаиваются мученического венца. Все другие страдания - за своих любимых и близких, за родину и соотечественников, за великие идеи и идеалы, за научные истины, какими бы ни были они высокими, к святости отношения не имеют.

В Византии один благочестивый император предложил патриарху официально прославить всех воинов, погибших на войне, которую вела империя с варварскими народами. На это первосвященник резонно ответил, что воины, павшие на поле брани, не являются, в собственном смысле этого слова, мучениками за Христа. Поэтому христианская церковь установила ряд специальных дней в году, когда совершается определенный чин моления об упокоении душ убиенных воинов.

Вопросы, связанные с почитанием и прославлением пострадавших во имя Христово для русских православных христиан сейчас приобрели особое значение. Ведь, наша Церковь в 2000 году прославила сонм мучеников за Христа и православную веру, пострадавших в Росси в XX веке. Это начинание, очень важное для всей Церкви Христова, тем или иным образом касается - или должно бы касаться - каждого христианина. Хочется надеяться, что этот небольшой очерк о мученичестве сможет помочь читателю лучше понять и то, почему дело прославления мучеников для нас так значимо, и то каким образом именно он может помочь в нем и принять в нем участие.

Мученичество в истории христианства

Святость мучеников - это древнейшая разновидность святости, получившая признание в Церкви. Само это слово происходит от греческого слова «мартис». Основное значение этого греческого слова - «свидетель», и в этом значении оно может относиться к апостолам, видевшим жизнь и воскресение Христа и получившим благодатный дар свидетельствовать перед миром о Его Божестве, о явлении Бога во плоти и о принесенной Им благой вести спасения.

Священное Писание применяет это слово и к Самому Христу, «Который есть свидетель верный, первенец из мертвых и владыка царей земных» (Откр. 1:5). Воскресший Господь, явившись Апостолам, говорит им: «Вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святый, и будьте мне свидетелями в Иерусалиме и во всей Иудее и Самарии и даже до края земли» (Деян. 1:8).

Господь Иисус Христос, совершенный свидетель Отца нашего Небесного, принявший смерть из любви к нам и ради нашего спасения, действительно может быть назван Мучеником, - более того, Он - Образец и Пример всякого иного христианского мученичества.

С самого начала Церковь сопровождали гонения. Уже в Священном Писании мы находим первые примеры мученической смерти за Христа. Например, историю первомученика Стефана. Предстоя осудившему его на смерть синедриону, Св. Стефан «воззрев на небо, увидел славу Божию и Иисуса, стоящего одесную Бога и сказал: вот я вижу небеса отверстыми и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога» (Деян. 7:55-56). Из самих этих слов видно, как мученичество, особым образом устремленное к торжеству Божьего Царствия, тесно соединяет мученика со Христом, вводит в особые отношения с Ним. Когда Св. Стефана побивали камнями, он воскликнул громким голосом: Господи! Не вмени им греха сего. И, сказал сие, почил» (Деян. 7:60). Мы видим, что в своем мученичестве Св. Стефан до конца следует образцу и примеру, данному Самим Христом, молившим Отца: «Прости им, ибо они не ведают, что творят» (Лк. 23:34). Последующие гонения на Церковь со стороны римских властей также привели к мученичеству многих христиан. Со своей стороны церковь, встречаясь с этим опытом, могла яснее и глубже осознать его смысл и ценность, а также его значение для себя.

В ранний период истории Церкви мученичество, сильнейшее свидетельство истинности христианской веры, оказалось особенно действенным в ее распространении. Иногда ко Христу обращались даже палачи и гонители, потрясенные примером необъяснимого мужества мучеников перед лицом страданий и смерти. Именно это, в подлинном смысле слова миссионерское значение мученического подвига имел в виду христианский писатель III века Тертуллиан, писавший, что кровь мученика есть семя новых христиан».

В последующем Церковь еще не раз бывала гонима. Справедливо было бы сказать, что эти гонения продолжались всегда - в разной форме и на разных территориях. Поэтому свидетельство мученичества никогда не прекращалось, и мученики всегда подтверждали истинность христианской веры своим подвигом, заключающим в себе самое очевидное и непосредственное подражание Христу.

Почитание и подвиг мучеников в истории Православной Вселенской Церкви

С самого начала своей истории христиане придавали особое значение мученикам и признавали их особую святость. Мученичество рассматривалось, как торжество благодати над смертью, Града Божьего над градом дьявола. Именно мученичество - первая форма святости, признанная Церковью - и на основе развития понимания смысла мученичества в последующем развивается всякое иное почитание святых.

Весьма рано возникает традиция благоговейного сохранения памяти о мучениках и окружения ее благочестивым почитанием. В дни смерти мучеников, которые рассматривались как дни их рождения к новой жизни в Царстве Небесном. Христиане собирались на их могилах, совершая в память о них молитвы и богослужение. К ним обращаются в молитвах, видя в них друзей Божиих, наделенных особым даром ходатайством о членах Земной Церкви перед престолом Всевышнего. Особое почитание воздавалось их могилам и останкам (мощам). Записывались описания их мученической кончины и собирались документы о них (так называемые, «акты мучеников»).

По свидетельству «Мученичества Поликарпа Смирнского», ежегодно, в годовщину его смерти, община собиралась на его могиле. Совершалась Евхаристия и раздавалась милостыня нищим. Так постепенно появлялись те формы, в которые облекается почитание мучеников, а затем и других святых. К III веку устанавливается определенная традиция повсеместного почитания мучеников.

Живший в IY веке Святитель Амвросий Медиоланский говорит: «... Следует молить мучеников, чьей защиты, ценой их тела, мы удостоились. Они могут замаливать наши грехи, ибо смыли их своею кровью, даже если сами каким-либо образом их совершили. Они - мученики Божии, покровители наши, им ведомы наша жизнь и наши дела. Мы не постыжаемся иметь их заступниками нашей слабости, ибо и они знавали слабости телесные, хотя и победили их». Итак, с древних времен Церковь верит в то, что ее святые мученики ходатайствуют за нее перед Богом.

Над могилами мучеников возводились особые постройки в их память, и эта традиция приводит, после окончания первых гонений, к обычаю строить церкви вблизи мест упокоения тел святых. Следует отметить, что языческие обычаи, как правило, предписывали сторониться мест захоронения мертвых. То, что у христиан могилы мучеников становятся центрами религиозной жизни общины, показывает, что они не воспринимались как мертвые, а скорее - живые и деятельные члены Церкви, особо соединенные со Христом и способные уделять Его благодать другим.

После прекращения гонений, в IY-Y веке, в Церкви возникает необходимость определенным образом регламентировать почитание мучеников. С этого времени начинает свое существование процедура формального прославления мучеников - признания Церковью подлинности их святости, их мученической кончины. Празднование памяти мучеников перерастает из частного обряда, совершаемого над могилой, в торжественное событие всей Церкви - сначала поместной, а затем и вселенской. Дни памяти мучеников записываются в специальные «мартирологи», на основе которых впоследствии создается неподвижный годовой цикл богослужения.

Наступившая после смерти христианских святых монархов Константина Равноапостольского и Феодосия Великого (+ 395; память в Греческой Церкви празднуется 17/30 января) эпоха благоприятствовала распространению христианской веры, иными словами, эра мученичества сменилась временем праведничества (преподобничества, святительства и т.д., а также благочестивой жизнью мирских христиан). Однако этот период продолжался до YII века, когда в Византийской империи к власти пришли императоры- иконоборцы и вновь начались государственные репрессии против христиан, которые не соглашались с официальной политикой Константинопольского двора.

Если внимательно рассмотреть и изучить календарь Православной Церкви, то там можно обнаружить множество имен святых, пострадавших за веру уже не от рук язычников, а от еретиков. Это время можно назвать второй эпохой гонений, второй эпохой массового мученичества.

Седьмой Вселенский и последовавшие за ним поместные соборы официально утвердили догмат о необходимости почитания икон святых. Гонения прекратились. Однако в период с IX века вплоть до падения Константинополя мы встречаемся с единичными фактами мученичества, без которых не обходилась ни одна из «благополучных» эпох существования христианской цивилизации.

Особо отметим, что сама вера в Спасителя и исполнение Его заповедей всегда являлись вызовом миру, «во зле лежащему», порою конфликт «града Божьего» и «града дьявола» доходит до высшей точки, когда перед христианином вставал выбор: верность Христу (или Его заповедям) или смерть. Если человек выбирал второе, то он становился мучеником. В определенной мере к этой группе исповедников Христа можно отнести и миссионеров, погибших во время проведения проповеди среди язычников (например, св. Войцех- Адальберт, архиепископ Пражский, убиенный в 997 г.

в Восточной Пруссии, или свящмуч. Мисаил Рязанский, пострадавший во время проповеди в Поволжье ХУ1 веке).

Ситуация изменилась после захвата Константинополя и порабощения турками славянского и греческого поселения на Балканском полуострове. Хотя официально целенаправленной политике государственного прозолетизма Стамбульское правительство не проводило, жизнь христиан в османской империи значительно осложнились. В частности, был наложен запрет на проповедь Евангелия среди мусульман; переход из ислама в Православие карался смертной казнью. Встречались в этот период неоднократные случаи преследований за веру православную, зачастую оканчивавшиеся смертью подвижника.

Само название «новомученики» мы восприняли с ХУ1, ХУ11, ХУ111, XIX веков в связи со страданиями на Балканах греческих и сербских христиан, которых убивали только за то, что они отказались похулить веру во Христа и принять магометанство. Этот термин был специально введен для того, чтобы в практике церковного благочестия разграничить святых исповедников, пострадавших в древности (до св. императора Константина) и в период иконоборчества от новых страстотерпцев, погибших при столкновении с миром ислама в новых исторических условиях.

Такие страдальцы обычно немедленно причислялись Православной Церковью к лику святых мучеников. От них не требуется благочестивой жизни до страданий. Страдания за Христа, за имя Христово вменяется им в праведность, т.к. они умерли со Христом и царствуют с Ним. (Ведь, достаточно вспомнить последнего из сорока мучеников Севастийских, ничего не знавшего о Христе, но принятого вместе с остальными мучениками за решимость умереть вместе с ними.)

Можно вспомнить Иоанна Нового из Янины, Иоанна Кулика из Эпира, пострадавших ХУ1 веке; великомученика Иоанна Нового Сочаевского, который отказался похулить веру во Христа и после страшных мук был обезглавлен, и тысячи греческих, сербских и других балканских страдальцев за веру, которых убивали только за то, что они исповедовали себя христианами. Их тоже принуждали сменить веру, их тоже убивали за одно слово «христианин» или «православный».

В далекие времена турецкого владычества в Крыму казаки защищали русскую землю от набегов иноплеменников и иноверцев. В одном из сражений турками был захвачен в плен раненый казак Михаил. Страшными пытками они пытались заставить казака предать свою веру и своих братьев, отречься от Христа и принять ислам. Они пекли его на костре, но казак Михаил не стал вероотступником и предателем.

И теперь в казачьей станице Урупской в храме есть икона, на которой изображен подвиг запорожского казака Михаила - мученика за веру.

130 лет назад стало известно о мученической смерти унтера-офицера 2 Туркестанского стрелкового батальона Фомы Данилова, захваченного в плен кипчаками и варварски умерщвленного ими после многочисленных и утонченных истязаний за то, что не хотел перейти в магометанство и к ним на службу. Сам хан обещал ему помилование, награду и честь, если согласится отречься Христа- Спасителя. Солдат отвечал, что изменить Кресту он не может и, как царский подданный, хотя и в плену, должен исполнять ко Христу и к царю свои обязанности. Замучив его до смерти, все удивились силе его духа и назвали его богатырем...

К сожалению, до сего дня подвиг воинов-мучеников Михаила и Фомы так и не стал известным широкой общественности. И их имена до сих пор не внесены в святцы.

Особым фактом христианской истории стал подвиг 222 православных китайцев, погибших в 1901 году от рук язычников, поддерживаемых правительством Поднебесной, во время, так называемого, боксерского восстания. Это событие стало своего рода роковым предзнаменованием кровавых гонений на христиан в Советском Союзе и других социалистических странах. Ибо те, кто не внял сладострастным речам лжепророков земного рая и оставался верным Христу, Пути, Истине и Жизни, принимал за свою веру разнообразные страдания и лишения, вплоть до мученической кончины.

Ситуация, сложившаяся в СССР, в некоторых чертах напоминала то, что имело место в доконстантиновской римской империи и иконоборческой Византии и, отчасти, в Речи Посполитой, в периоды активного насаждения унии (страдания свящмуч. Афанасия Брестского, исповедничество святителя Георгия Конисского и многих других).

В 2000 году и в последующее время около 2000 новых мучеников за веру было причислено к лику святых. Их иконы украсили (поместили для поклонения) многие храмы в России, на Украине, в Белоруссии.

Однако голословно объявить о том, что эпоха новомучеников закончилась со смертью последних уцелевших исповедников, скончавшихся на свободе в 70- 80 годах, на наш взгляд, невозможно. Такое утверждение несет в себе лишь долю истины: подошел к своему историческому финалу период государственного преследования верующих. За это подобает лишь только благодарить Господа. Однако с наступлением эры демократии, христианство и евангелие не перестали быть вызовом миру, «во зле лежащему»; борьба «града Божьего» и «града дьявола» приняла другие формы. Поэтому появление новых страдальцев за Христа и Его Евангелие, к сожалению, не перешло из настоящего в прошлое. Особенно это характерно на границе мира Креста и мира полумесяца.

Поэтому термин «новомученики» не следует считать чем-то имеющим отношение лишь к истории, а подвижники последних двух десятилетий (м. Вероники, м. Варвара, отец Мефодий из Русского Иерусалима; священники - о. Игорь Розов, о. Петр Сухоносов, о. Анатолий Чистоусов, воин Евгений Родионов, погибшие в Чечне) достойны не только звания новомучеников и, в случае подтверждения подлинности факта их мученической кончины, причисления к лику святых.

В праздник новых мучеников и исповедников Российских, мы вспоминаем не только тех, кто принял страдания в годы коммунистических гонений, но и тех, кто пострадал за Христа в наши дни. Мы знаем имена иеромонаха Нестора, иеромонаха Василия и других Оптинских иноков, архимандрита Петра и многих невинноубиенных православных христиан, среди которых немало священников, монахов, девиц и детей. Многим известно об убийстве в Москве в 1997 году алтарника, отрока Алексия после ночной пасхальной службы, когда убийцы заставляли его снять с себя крест.

Точно так же, как о зверском убийстве хранителя мироточивой Иверской иконы Божией Матери Иосифа и многих других.

Наступившая эпоха, будем надеяться, принесет свой плод духовный в виде новых угодников Божьих. Среди них, безусловно, будут и святители, и преподобные, и праведные, возможно, миссионеры. Но исключить из их числа немногочисленных (дай-то Боже) новомучеников нам не позволяет ни христианская совесть, ни научная объективность.

Мученичество в современном православном богословии

Существуя с древних времен, мученичество не потеряло своего значения и сегодня. С древности к мученикам Церковь применяла слова Христа: «Нет больше той любви, как если кто положит душу за друзей своих» (Ин. 15:13). Современное Учительство Церкви не забывает напоминать верующим о том, какое значение для всех христиан имеет подвиг мучеников.

Ведь, поскольку Иисус Христос, Сын Божий, явил Свою любовь, положив за нас Свою душу, то большой любви, чем у того, кто свою душу полагает за Него и за братьев своих, нет ни у кого. Уже с самого начала некоторые христиане были призваны - и всегда будут призываться - к тому, чтобы подать это величайшее свидетельство любви перед всеми, особенно перед гонителями. Поэтому мученичество, которым ученик (то есть христианин, осознанно воспринимающий веру) как бы «уподобляется» (то есть следует по стопам) своему Божественному Учителю, добровольно принявшему смерть ради спасения мира, и сообразуется Ему через пролитие крови, почитается Церковью как драгоценнейший дар и наивысшее доказательство любви.

Особо отметим, что мученичество есть высшее свидетельство об истине веры. Оно означает свидетельство до смерти. Мученик свидетельствует о Христе умершем и воскресшем, с Которым он соединен любовью. Он свидетельствует об истине веры и христианского учения. Он принимает насильственную смерть. Церковь с самым бережным вниманием хранит воспоминания о тех, кто отдал свою жизнь, чтобы свидетельствовать о своей вере. Деяния мучеников составляют свидетельства Истины, написанные кровью.

Ведь знаком истинности христианской любви, постоянным, но особенно красноречивым в наши дни, является память о мучениках. Их свидетельство не должно быть забыто.

Церковь первого тысячелетия родилась из крови мучеников: «Sanguis martirum - semen christianorum» («кровь мучеников - семя христиан»). Исторические события, связанные с Константином! Великим, никогда бы не обеспечили Церкви тот путь, который она прошла в первое тысячелетие, если бы не было посева мучеников и наследие святости, характеризующих первые христианские поколения. К концу второго тысячелетия Церковь стала вновь Церковью мучеников. Гонения наверующих - священников, монашествующих и мирян - вызвали обильный посев мучеников в разных частях света.

Свидетельство, приносимое Христу, вплоть до свидетельства кровью, стало общим достоянием православных христиан. Это свидетельство нельзя забывать. Несмотря на большие организационные трудности, Церковь первых веков собирала свидетельства мучеников в мартирологи. В XX веке вновь явились мученики - часто неизвестные, они подобны «неизвестным солдатам» великого дела Божьего. Мы должны изо всех сил стараться не утерять для Церкви их свидетельства.

Мы должны сделать все возможное, чтобы не канула в Лету память о тех, кто принял мученичество, и для этого собирать необходимые свидетельства о них. Провозглашая и почитая святость своих сынов и дочерей, Церковь воздала высшую честь Самому Богу. В мучениках она почитала Христа, источник их мученичества и святости. Позднее распространилась практика канонизации, и по сей день существующая в Православной Церкви. Причисление к Лику святых умножалось в последние годы. Они свидетельствуют о жизненной силе Церкви Христовой, которые ныне гораздо многочисленнее, чем в первые века и вообще в первое тысячелетие.

Святая Православная Церковь не только не изменила своего благоговейного отношения к подвигу мученичества и к мученикам, но и постоянно напоминает о необходимости сохранять память об их свидетельстве.

Богословское значение мученичества

Размышляя о мученичестве с богословской точки зрения, мы можем понять его подлинное значение для христианской веры и жизни. Говоря вкратце, можно подчеркнуть несколько особенно важных моментов такого размышления:

Мученический подвиг обращен ко Христу: Мученик соотносит всю свою жизнь со Христом, Которого рассматривает как Путь, Истину и Жизнь. Иисус Христос ставится для него центром истории - не только истории человечества, но и его собственной, личной истории. Христос для мученика центр всего мироздания и мера всех вещей и событий. Подлинную значимость жизнь человека обретает только в свете личности Иисуса Христа. Поэтому мученик осознает себя призванным следовать за Ним и подражать Ему во всем, включая и Его мученическую смерть на Кресте. Смерть мученика, благодаря ее устремленности ко Христу, становится, таким образом, знамением подлинной Жизни, а сам мученик входит в отношения глубочайшего единения и союза со Христом. (Момент мученичества иногда даже уподобляют моменту бракосочетания между душой мученика и ее Господом).

Мученический подвиг обращен к торжеству Царства Небесного: В смерти мученика осуществляется конечное торжество Царства Божьего, к которому была устремлена его жизнь. Мученичество ставит нас необходимостью заново осознать значение, смысл и конечную цель человеческой жизни и истории человечества. Мученическая смерть - это торжество царства благодати и жизни, Царства Божьего над царством греха и смерти, силами тьмы, действующими в преходящей реальности. Это событие, указывающее на то, что без присутствия Христа реальность не имела бы смысла и ценности.

Мученический подвиг обращен к Церкви: Мученик умирает в Церкви и в вере Церкви. Он умирает не за убеждения или взгляды, а за Личность Христа, объемлющую всю полноту Истины. Поэтому смерть мученика немыслима вне Тела Христова, которым является Церковь. Умирая в вере Церкви, мученик рождается в новую жизнь и причисляется к Церкви Торжествующей, оставаясь причастным к жизни своей христианской общины, ходатайствуя о ней и укрепляя ее веру.

Наконец, мученический подвиг обращен и к миру: Мученичество всегда является публичным свидетельством о Христе и Его истине перед лицом мира и перед лицом гонителей. Поэтому в своем подвиге мученик уподобляется Христу, пришедшему в мир, чтобы мир познал Отца. Принимая смерть за Христа, мученик возвещает о Нем всему миру. В каждом мученике за веру есть частица Духа Христова, частица Христовой судьбы. Их тяжелый крестный путь, страдания и муки стали нашим спасением. И именно благодаря ним, тем светлым и мужественным Христовым воинам Церковь наша окрепла и выстояла, а впоследствии - возродилась и вернулась в еще большей своей славе и величии.

И даже теперь, пребывая с Господом где-то в ином, абсолютно совершенном мире вечного покоя, они остаются для нас тем ярким светочем, указывающим путь к Богу, нашими ходатаями перед Ним, нашим духовным спасением.

Так как все они, как и Он, Богочеловек, избрали тернистый путь к свету, обрекли себя на терпения, страдания, на смерть ради спасения своего народа, ради правды, ради святой истины. Эти обычные, скромные служители Церкви были людьми великой веры, крепкого духа, который ничто не могло сломить. Вся их жизнь была примером настоящей верности Господу, Его Святой Церкви и Его народу.

Казалось, еще не так давно с точки зрения самого времени имена многих мучеников за веру канули в забвение. О них официально не вспоминали, однако многие свидетели тех времен хранили память, считали себя их учениками, духовными последователями, беря пример с их церковных деяний и духовных убеждений. Ведь святую правду уничтожить невозможно.

Завершая это краткое обозрение богословского смысла мученичества, отметим, что отказ мученика «приносить жервы» идолам богоборческого государства, внимать лжепророкам, возвещавшим о рае земном или культуры «града дьявола» трактуется, как отказ следовать анахронизму, как преодоление упадка и дряхления «града дьявола» и его критериев. Мученик осознает, что настала полнота времен во Христе, которая всему придает смысл и все освобождает. Поэтому мученик - истинно свободный человек и единственный истинный мученик свободы. В своем «непредсказуемом упорстве» он показывает, что хочет пребывать в новой истории, родившейся из пронзенного ребра Христова, откуда «излился смысл времени». Он заявляет о своем желании жить, а не оставаться трупом или развалиной на обочине истинной Церкви. Он вошел во Христа. И это дало ему жизнь вечную.

Процесс прославления мученика

В Православной Церкви прославление человека среди святых - сложный процесс, имеющий много составляющих. Цель всех существующих норм канонического права - дать Церкви возможность удостовериться в подлинности святости предлагаемого для прославления кандидата или в реальности его мученической кончины. Ведь Церковь призвана, прославляя своего сына или свою дочь, дать всем верным проверенный и надежный пример веры и образец для подражания, авторитетно подтвердить, что этот человек - действительно святой, а смерть мученика действительно была подлинным свидетельством его веры во Христа и христианской любви.

Для начала процесса прославления кандидата также необходимо, чтобы среди верующих существовало мнение о том, что он действительно мученик и ему воздавалось частное почитание. Публичное почитание - такое, как изображение кандидата с атрибутами святости, выставление его изображения в храмах вместе с изображениями святых, обращение молитв к нему во время официальных богослужений Церкви и т.п. - недопустимо и запрещено законами Церкви. Но вполне допустимо - и для прославления необходимо - частное почитание: благоговейное сохранение фотографий и изображений предполагаемого мученика, принадлежавших ему вещей, частные молитвенные обращения к нему со стороны верующих - вполне допустимо такое обращение даже со стороны группы верующих, скажем, членов общины или объединения мирян, если только оно происходит не во время литургических богослужений. Могут издаваться публикации и статьи о кандидате, причем авторы могут там выражать свое личное убеждение в его святости.

Для начала процесса с момента смерти кандидата должно пройти по меньшей мере 5 лет. Обычно процесс начинает инициатор - это может быть отдельный верующий, община, приход и т.п. В случае с процессом российских «новомучеников», инициаторами выступили различные группы верующих, одобривших программу его подготовки; собирались все необходимые для его начала материалы - сведения о жизни кандидата, документы о его мученической смерти и свидетельства о нем, подтверждения существования мнения о его мученичестве и его частного почитания, его рукописи и печатные работы. Собираются и сведения о чудесах, которые приписывают ходатайству кандидата, если они имели место. Готовится биография кандидата.

Собранные материалы представляются епископу, имеющему право начать процесс канонизации кандидата. Обычно это епископ той епархии, на которой кандидат был захоронен. Епископ запрашивает синодальную Комиссию о том, нет ли у нее возражений против начала процесса. Когда разрешение Церковных Властей получено, создается епархиальный Совет, который рассматривает всю собранную документацию и опрашивает свидетелей, вынося первое суждение о кандидате в святые.

В истории Церкви имело место длительное развитие правовых норм, относящихся к канонизации святых и регулирующих публичный культ, воздаваемый им.

С давнего времени, каноническое право дает традиционное определение элементам, необходимым для того, чтобы можно говорить о человеке как о мученике. Опишем некоторые из условий, необходимых для этого.

В отношении кандидата должны иметь место гонения или преследования за веру. Эти преследования могут осуществляться как отдельными людьми, так и их группами или обществами. Чтобы можно говорить о гонениях, должно быть доказано, что «гонители» действительно преследовали человека из-за того, что питали ненависть к Богу, Церкви, христианской вере, или какой-либо из ее существенных и неустранимых частей (например, считали преступлением осуществление какой-нибудь христианской обязанности, заповеди Божьей, законов и предписаний Церкви). В случае гонений за веру со стороны советских властей такие мотивы несомненно существовали, что имеет огромное количество подтверждений.

Должен быть доказан факт действительной физической смерти мученика. Чтобы можно было говорить о мученичестве, должно быть подтверждено, что эта смерть наступила как непосредственный результат гонений (расстрел, смерть от побоев, смерть в тюрьме или ссылке) или как их непосредственное следствие (смерть, наступившая вследствие тяжелого ущерба, причиненного здоровью человека и тюрьме, лагере, на спецпоселениях и т.п.).

Решения епархиального Совета и необходимые документы затем передаются в Комиссию по канонизации святых, где продолжается исследование собранных материалов о кандидате, имеющее несколько этапов. В случае прославления мучеников не требуется, чтобы обязательно имели место приписанные заступничеству кандидата чудеса. Поэтому вскоре после такого утверждения уже может произойти канонизация кандидата, или его причисление к лику святых Православной Церкви.

Почитание кандидатов и помощь в подготовке их прославления

Предлагаются кандидаты, собираются документы о них, ищутся свидетели. Как и на других стадиях, в это время очень важна помощь добровольцев, которые с разных сторон подходили бы к этому делу.

Некоторые люди и приходы могут содействовать распространению частного почитания того или иного кандидата. Могут издаваться посвященные кандидатам статьи и публикации, им могут возноситься частные молитвы, распространяться их фотографии или портреты (но без ореола святости). Вне богослужебной части храма можно повесить фотографию какого-либо кандидата, и оказывать ей почтение. К примеру, приносить к ней цветы. Когда известно место захоронения кандидата, туда можно приходить для того, чтобы почтить его память или помолиться ему. Возможно даже организовывать паломничества на такую могилу, но только частным порядком и не от имени Церкви.

Кроме этого, необходима и непосредственная помощь общецерковой программе «Новомученики Российские» от добровольцев с различным опытом и квалификацией. Нужны люди, которые помогали бы в сборе материалов, в архивной работе в разных частях страны, редакторы, специалисты по книжному делу, люди, которые занимались бы поиском свидетелей (людей, помнящих кандидатов или слышавших рассказы о них из уст очевидцев). Неоценимую помощь оказали бы и пожертвования верующих, передаваемые программе. Перед ней стоит очень много задач, которые пока трудно осуществимы из-за нехватки финансовых и иных ресурсов. И здесь помощь добровольцев и благотворителей была бы неоценимой.

В христианстве мученичество играет особую роль. Это подвиг, который характеризует христианский путь.

Мученичество, как религиозный феномен, принадлежащий исключительно христианской религии, во все времена вызывал много вопросов у обывателей и современников тех гонений, которые в разные времена были направлены против христиан. Как пример, я хотел бы вспомнить тех святых, память которых Православная Церковь совершает 16 сентября. Прежде всего, это святой Анфим, епископ Никомидийский и десять мучеников, пострадавших вместе с ним, а также несколько представителей так называемой «русской Голгофы», которые пострадали от рук представителей безбожной власти во времена, когда на территории Святой Руси господствовала атеистическая идеология.

По некоторому мнению, тот факт, что в один день Церковь совершает память как древних мучеников времен Римской Империи, так и мучеников ХХ века, наталкивает на мысль о том, что мученичество, в широком смысле этого слова, некоторым образом является неотъемлемой составляющей истории христианства и христианского мировоззрения в целом. И действительно, при тщательном исследовании евангельских текстов, а также апостольских посланий, становится очевидным тот факт, что ни Христос, ни апостолы не обещали своим последователям спокойной, сытой, беззаботной жизни. Вот почему так называемая «теология процветания», набирающая обороты в протестантском мире, преимущественно основывает свое учение на ветхозаветных цитатах, причем вырванных из общего контекста. Согласно их концепции истинный христианин должен быть успешным, и если христианин не преуспевает материально, то это свидетельствует о том, что он потерпел кораблекрушение в вере. Однако мы знаем, что через все учение Христово красной нитью проходит мысль о крестоношении, о необходимости претерпеть скорбный путь, проходящий через узкие врата, поскольку Сам Господь говорит: Если гнали Меня, будут гнать и вас. Подобное учение укоренено и в творениях святых Отцов. Например, преподобный Исаак Сирин пишет: «Не Дух Божий живет в тех, которые пребывают в покое, но дух диаволов…. Тем и отличаются сыны Божии от прочих, что живут они в скорбях, а мир веселится в наслаждении и покое».

Феномен мученичества и его внутреннее содержание и смысл гораздо глубже, чем это может показаться на первый взгляд. Это не просто отсутствие гибкости в критической ситуации или твердость в отстаивании определенных убеждений. Наиболее точный перевод древнегреческого слова не «мученик», а «свидетель». То есть своей смертью мученик свидетельствует об истинности того, что царство смерти побеждено силой Воскресения Христова, которое подорвало самые основы ада; что отныне, в свете перспективы вечной жизни и нескончаемого богообщения, временная жизнь теряет всю ту ценность, которую она имела до этого. Как пишет известный церковный историк XIX века профессор В. В. Болотов: «Мученики своим личным примером высокого самоотвержения показывали окружающему миру, что религия есть дело настолько важное, что иногда лучше пожертвовать самой жизнью, чем поступиться ею». Мученичество показывает, что отныне плотская сторона жизни перестает быть доминирующей по отношению к духовной, и что отныне человек, вопреки инстинкту самосохранения, готов даже расстаться со своей жизнью для того чтобы не посрамить и не похулить Единого Истинного Бога, в Которого он уверовал и с Которым пережил внутреннюю онтологическую связь.

Как известно, во времена Римской Империи основным формальным поводом для того, чтобы казнить христианина являлся его отказ принести жертвы языческим идолам, который расценивался как отсутствие признания легитимности римской власти. Конечно, в наше время, когда христианская вера давно стала преобладающей и господствующей, от христиан уже не требуются такие действия. Но существуют ли идолы в наше время? Мне кажется, что наиболее точно по этому поводу высказался известный современный католический богослов кардинал Вальтер Каспер, который писал, что идолы могут существовать в самых различных видах и формах. Согласно его книге «Бог Иисуса Христа» идолом вполне может стать маммона (Мф. 6:24), чрево (Флп. 3:19), в идола может превратиться собственная честь (Ин. 5:44) или неуправляемое, чувственное наслаждение жизнью. Идолом может быть любое возведение мирских вещей в статус абсолюта. Исходя из всего вышесказанного, можно со всей смелостью утверждать, что в наши дни, когда всячески пропагандируется потребительское отношение к жизни, отказ от мирских удовольствий можно смело назвать одной из современных форм мученичества.

Поэтому, как мне кажется, помня о многочисленных примерах мученичества из истории Церкви, нам необходимо также помнить и о том, что факт нашей принадлежности к одной и той же вере с этими людьми налагает на нас колоссальную ответственность. Каждое наше действие, каждое наше слово и даже мысль является либо доказательством, обнаружением и выявлением нашей веры, либо свидетельствуют о нашем отречении от веры. Помня об этом, будем просить в наших молитвах помощи у святых мучеников для прохождения поприща земной жизни и сил для духовного становления и возрастания в вере.

Мученики Древней Церкви (до Миланского эдикта 313 г.)

История новозаветного мученичества начинается с евангельского повествования о Христе. Именно Он, Основатель всех видов христианского подвига, был первым новозаветным Мучеником.

«Господь наш, – пишет св. Димитрий Ростовский, – приняв на Себя человеческое естество…прошел чины всех святых». И нигде не воспринял Он по человечеству ту славу, которую имел у Отца «прежде бытия мира» (Ин.17.5), как только в мученическом чине. Свт. Димитрий объясняет, что Христос был пророком, «ибо пророчествовал о пленении Иерусалима и предсказал Страшный Судный день, но прославился не в пророческом чине»; был и апостолом, ибо «проходил по городам и селениям, проповедуя и благовествуя Царствие Божие (Лк.8.1)», но прославился не в апостольском чине; был пустынник и постник «Поведен был духом в пустыню» (Лк.4.1) сорок дней постился, «но ни в пустынническом, и ни в постническом чине Он не прославился». Христос был чудотворцем, изгонял бесов, исцелял слепых, хромых, расслабленных и воскрешал мертвых, «однако не говорит Он, что был прославлен в этом чине». Когда же после Тайной Вечери Спаситель готовился к мученичеству, вступал на этот путь, только тогда Он сказал ученикам: «Ныне прославился Сын Человеческий». И после крестных страданий, явившись по Воскресении Луке и Клеопе, Господь говорил: «Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою?» (Лк.24.26). «Смотри, – восклицает свт. Димитрий, – как высоко было величие мученической чести, что даже Самому Христу через мученичество подобало войти в славу Свою».

В Евангелии есть указания и на природу гонений: с одной стороны – неприятие христианства политической системой того времени, с другой – неприятие его приверженцами иудаизма. Эти причины в той или иной степени имели все последующие гонения: христиан преследовали или по религиозным, или политическим соображениям.

Первые мученики из христиан появились в апостольский период. Их смерть была результатом преследования со стороны иудеев, смотревших на христиан как на опасную секту и обвинявших их в богохульстве. Римские власти в этот период христиан не преследуют, не отличая их от иудеев (иудаизм же был в Риме дозволенной – licita – религией).

О гонениях со стороны иудеев не раз упоминается в книге Деяний Апостольских. С 37 года римские власти расширили права царя Ирода Агриппы, внука Ирода Великого. Он получил возможность начать гонения на христиан в целях завоевания популярности среди иудеев. Жертвой этого гонения пал ап. Иаков Зеведеев, брат Иоанна Богослова. Та же участь грозила и св. ап. Петру, но он чудом был освобожден из темницы (Деян.12.1-18). Известно, что иудеи несколько раз пытались предать ап. Павла на суд римским властям, однако, эти власти отказывались осуждать апостола, поскольку рассматривали выдвигаемые против него обвинения как религиозные споры внутри иудаизма, в которые они не желали вмешиваться (Деян.18.12–17). Более того, эти власти не дали иудеям убить ап. Павла во время мятежа в Иерусалиме в 58 или 59 г. (Деян.23.12–29) и отправили его, как римского гражданина, в Рим, на суд кесаря (Деян.26.30–31). В 62 году, воспользовавшись смертью римского правителя в Иудее Феста, первосвященник Анан приказал убить св. апостола Иакова Праведного, брата Господня, первого епископа Иерусалимской Церкви. Анан требовал, чтобы Иаков с кровли Иерусалимского храма признал христианство заблуждением. Но Иаков произнес исповедание веры, за что был сброшен с кровли и добит камнями. За этот самовольный поступок царь Агриппа лишил Анана первосвященнического звания. Все это свидетельствует о том, что римские власти первое время даже пытались как-то сдержать гонителей.

Преследования христиан со стороны римского государства начинаются со времен императора Нерона (54–68 гг.). В истории этих гонений различают три периоду_

К первому периоду относятся гонения при Нероне в 64 г. и гонения при Домициане (81–96). Гонение при Нероне было непродолжительным и охватило не все области Римской империи. Но в историю Церкви оно вошло как одно из самых страшных, по-видимому, по причине своей внезапности и неподготовленности христиан. Среди мучеников этого гонения – святые апостолы Петр и Павел. Но в этот период римская власть еще не рассматривает христианство как особую враждебную ей религию. При Нероне христиан преследуют, возложив на них вину за римский пожар. При Домициане они подвергаются гонениям как иудеи, не декларирующие своего иудейства и отказывающиеся платить «иудейский налог». Согласно церковной истории Евсевия, среди многочисленных мучеников этого гонения выделяется Климента, жена консулария Флавия, которая была сожжена за свою веру в 95 году. К этому времени Предание относит и ссылку на о. Патмос св. апостола Иоанна Богослова .

Распространение христианства в разных слоях римского общества (далеко за пределы иудейской общины) заставляет римские власти осознать, что они имеют дело с особой религией, враждебной, по их представлениям, как римскому государственному строю, так и традиционным культурным ценностям римского общества. С этого времени начинается преследование христиан как религиозной общины.

Важнейшим документом для этого второго периода гонений является известная переписка римского наместника в Вифинии Плиния Младшего с императором Траяном (98-117). Траян пишет о правомерности преследования христиан «за самое имя», т. е. за одну принадлежность к христианской общине. Однако император указывает, что нет необходимости «выискивать» христиан, они подвергаются суду и казни лишь в том случае, когда кто-то выдвигает против них обвинение. Траян также пишет, что «тех, кто отречется, что они христиане, и докажет это на деле, т. е. помолится нашим богам, следует за раскаяние помиловать, хотя бы в прошлом они и были под подозрением». На этих принципах – с теми или иными отклонениями – и основывались гонения на христиан во второй период.

При Траяне в числе многих претерпели мученическую смерть св. Климент, папа Римский, св. Игнатий Богоносец, ей. Антиохийский (107 или 116 г.) и ей. Иерусалимский Симеон, 120-летний старец, сын Клеопы, преемник по кафедре св. ап. Иакова Праведного (ок.109 г.).

Около 137 года при императоре Адриане (117–138) пострадали юные девы Вера, Надежда и Любовь. Их мать, мученица София, присутствовала при пытках, укрепляла дочерей в подвиге и терпении до смерти. Император разрешил Софии взять тела дочерей, желая продлить ее душевные мучения. Святая София с честью погребла тела своих детей, три дня сидела у их могилы и потом скончалась там же от перенесенных сердечных страданий.

На второй период гонений приходится мученичество таких святых, как ей. Поликарп Смирнский († ок.156 г.) и Иустин Философ († ок.165 г.). Известный церковный историк Евсевий сообщает, что в царствование Марка Аврелия (161–180) были сильные гонения в Лионе и Вьенне. Подробнее о них можно прочитать в приложении к этому разделу курса.

При императоре Септимии Севере (196–211 г.) пострадал св. Ириней, ей. Лионский (202 г.). Особенно замечательны своим мужеством были мученики Карфагенской области, где гонения были сильнее, чем в других местах. Так, молодая мать благородного происхождения Фивия Перпетуя (память 1 февраля), несмотря на мольбы отца и любовь к ребенку, объявила себя христианской и погибла в цирке от голодных зверей. Та же участь постигла ее рабыню Фелицитату, рожавшую в темнице, и ее мужа Ревоката (1-202).

Периоды гонений сменялись сравнительно спокойными временами. Накануне третьего периода гонений Церковь около тридцати лет жила почти без преследований. За эти годы христианство настолько широко распространилось по Римской империи, что практически в каждом городе существовала крупная община. Новую веру принимали богатые и знатные граждане, народные массы стали к ней менее враждебны, некоторые императоры даже были благосклонны к христианству. Тем не менее, в империи существовали силы, желавшие решительного его истребления.

Очевидно, что вспышки гонений были обусловлены не только политическими причинами. Священномученик Киприан Карфагенский, живший в тот период, разъясняет, что наступление гонений после мира не случайно, преследования имеют духовную причину и духовную цель. Суждения этого святителя для нас особенно ценны, поскольку он и сам увенчал свой жизненный подвиг мученической кончиной.

«Господь хотел испытать Свою семью, – пишет священномученик Киприан, – и так как продолжительный мир повредил учение, преданное нам Свыше, то сам небесный Промысл восстановил лежащую и, если можно так выразиться, почти спящую веру». По его словам, в тот спокойный период значительно повредилась нравственность христиан: все стали заботиться о приумножении своего имущества, «забыв о том, как поступали верующие при апостолах и как всегда поступать должны». «Не заметно стало в священниках искреннего благочестия, в служителях – чистой веры, в делах – милосердия, в нравах – благочиния. Мужчины обезобразили свою бороду, женщины нарумянили лица… Заключают супружеские союзы с неверными… С гордой надменностью презирают предстоятелей Церкви, ядовитыми устами клевещут друг на друга, упорной ненавистью производят взаимные раздоры…». «Чего же претерпеть не заслуживали мы за такие грехи, когда еще прежде, в предостережение наше, высказано было следующее Божественное определение: аще оставят закон Мой и в судьбах Моих не пойдут; аще оправдания Моя осквернят и заповедей Моих не сохранят: посещу жезлом беззакония их и ранами неправды их (Пс.88.31–33)?» – вопрошает священномученик. И продолжает: «Мы… презрев веления Господни, сделали нашими грехами то, что для исправления преступления и для Божественного испытания потребовались более жестокие средства».

Третий период гонений начинается с правления императора Декия (249–251) и продолжается вплоть до Миланского эдикта 313 г. В изданном Декием эдикте изменяется юридическая формула преследования христиан. Преследование христиан теперь вменялось в обязанность правительственным чиновникам, т. е. становилось не результатом инициативы частного обвинителя, а государственной политикой. Целью гонений была, однако, не столько казнь христиан, сколько принуждение их к отречению. Для этого применялись изощренные пытки, однако выдержавшие их не всегда подвергались казни. Поэтому гонения данного периода наряду с мучениками дают множество исповедников.

Тогда же появились целые группы так называемых отпавших. Их появление было естественным следствием того оскудения веры, о котором писал сщмч. Киприан. По форме отречения отпавшие делились на несколько групп: приносившие жертву курения изображению императора; покупатели подложных свидетельств о том, что они якобы приносили жертву; дававшие ложные показания в протоколах.

Святитель Киприан описывает, как легко некоторые члены Церкви отрекались от веры. «Они не дожидались даже, чтобы идти, по крайней мере, тогда, когда их схватят; отречься, когда будут спрашивать. Многие… даже не оставили для себя видимого предлога, будто они приносили жертву идолам по принуждению. Охотно (сами. – Е. Н.) бегут… как будто они рады представившемуся случаю… Сколь многим правители делали там отсрочку по причине наступившего вечера и сколь многие просили даже, чтобы не отсрочивали их пагубы!»… Для многих недостаточно еще было собственной пагубы… «<они> взаимно предлагали друг другу испить смерть из смертоносного сосуда. Притом для совершенной полноты преступления даже младенцы, принесенные или привлеченные руками родителей… утратили то, что получили вскоре после своего рождения… И увы! Нет справедливой и верной причины, которая оправдывала бы такое преступление».

Эта картина многочисленных отречений еще более оттеняет величие подвига тех, кто, не страшась смерти, сохранил верность Христу. В третий период преследованию подвергались прежде всего предстоятели Церквей. Тогда пострадали сщмч. Киприан Карфагенский (258 г.), папа Сикст Римский с диаконом Лаврентием (261 г.), Фиатирский епископ Карп, Антиохийский епископ Вавила, Александрийский епископ Александр. К третьему периоду относится подвиг св. мч. Трифона.

Преследования, как и прежде, чередовались с временами почти полной терпимости. Например, эдикт императора Галлена (260–268) предоставил предстоятелям Церквей свободно заниматься религиозной деятельностью.

Наиболее жестокие гонения третьего периода приходятся на конец царствования Диоклетиана (284–305) и последующие годы.

Гонения эти начались с войска. В 298 году вышел указ, предписывающий всем войскам совершить жертвоприношения. В результате начался массовый уход христиан с военной службы. В Тингисе (Африка) воин Марцел, когда до него дошла очередь принести жертвоприношение, сбросил с себя оружие и отказался служить императору. Он был казнен. Соправитель Диоклетиана Максимиан приказал истребить целый легион воинов, отказавшихся принести жертвы. Это так называемый Фиваидский (Фиванский -) легион, возглавляемый св. Марцием . (По другим источникам, среди военачальников этого легиона на первом месте назван св. Маврикий). См. Приложение к теме 3.

В 303–304 гг. издается ряд эдиктов, лишающих христиан всяких гражданских прав, предписывающих заключать в тюрьму всех представителей клира и требовать от них отказа от христианства через принесение жертв. Последний эдикт 304 г. предписывал всех вообще христиан повсеместно принуждать к принесению жертв, добиваясь этого любыми пытками.

Мученичество в эти годы было массовым, но в разных провинциях преследования производились с различной интенсивностью. Наиболее жестокими гонения были на востоке империи. Так, в Никомидии (Малая Азия) в праздник Рожества Христова 303 г. Максимиан велел сжечь до 20 тыс. христиан (память Никомидийских мучеников 28 декабря). Исключение составляли Британия, Галлия и Испания, которыми управлял благоволивший к христианам кесарь Констанций Хлор, отец Константина Великого. К периоду гонений Максимиана относится подвиг святых мучеников Адриана и Наталии. Адриан был замучен в Никомидии Вифинской на глазах у супруги. После казни мужа Наталья скончалась, изнуренная душевными страданиями.

Гонения со стороны римских властей прекращаются после издания в 311 г. эдикта, в котором христианство признается дозволенной религией, и в полной мере после Миланского эдикта 313 г., провозгласившего полную веротерпимость.